— Потуши.
Напарник выключил все лампы, кроме настольной. Потом прикрыл дверь, оставив небольшой зазор, в который виднелся коридор. Сев на койку напротив, Восьмой сложил руки на коленях, приготовившись слушать.
— Он был там не один, он прятал сомбру и механического пса. Человек Аркуса… — Зай мотнул головой, шея тут же отозвалась болью. — Хотя он не человек, нет. Я не знаю, что он такое. Он будто бы сомбра, но и нет. Он не говорит, как они, и его сознание — оно одно, человеческое. Он будто бы…
Часы на руке потеплели. Зай раздосадованно уставился на них, мысль вылетела из головы.
— Сообщить, — подсказал Восьмой.
— Не наша забота. Нам не давали конверта на него, официально он валет. Нельзя лезть в чужие дела, возможно, кто-то этим уже…
Дверь палаты распахнулась, на пороге возникла раскрасневшаяся Викки. На ней была обычная серая пижама, а левую ногу обвивали тугие ремешки. Кое-где поверх металла висела негнущаяся сетка. При ходьбе она опиралась на два костыля.
— Я сразу… Как узнала… Так волновалась…
Она говорила с тяжелой одышкой и явно спешила. Подволакивая за собой протез, Викки добрела до койки и села рядом с Восьмым. Ее синие глаза беспокойно пробежали от лица Зая к его рукам и обратно.
— Как ты? Это из-за той сомбры?
— Я в порядке. Лучше подумай о себе.
Каждый взгляд, каждое слово напоминало о бою в цирке. Если бы тогда Зай принял другое решение, Виктория была бы жива. Она действительно заботилась о Викки, а вот он уберечь ее саму не смог. Виктория была сильной. Он ошибся, думая, что ей все по плечу.
— Со мной все хорошо, меня завтра выписывают.
Викки улыбнулась. Улыбка растеклась по ее лицу пугающей тенью, пережитое горе оставило на нем след. Зай был таким же, когда потерял Райви.
Тяжело вздохнув, он попробовал сесть. В глазах помутнело. Вновь закашлявшись, зажал рот ладонью и согнулся. Восьмой подоткнул за спину подушку, на которую Зай блаженно облокотился. Викки встревоженно потянулась вперед, но после заняла руки тем, что стала расчесывать ногтями кутикулы.
— Ты… Ты ведь поправишься, правда?
Она говорила выше и тоньше, чем обычно. Зай вытер подбородок протянутой салфеткой, на бумаге отпечатались пугающе-темные капли крови.
— Я принял алькалиновую таблетку.
Викки побледнела, слившись по цвету с простыней, и покачнулась. Ее рука машинально прихватила Восьмого за плечо. Тот не двинулся. Вряд ли он осознавал, какой вред несет это лекарство.
— Выжил. В порядке.
Короткое замечание Восьмого вызвало бурю эмоций на лице Викки. Она открыла рот, собравшись что-то сказать, но быстро передумала и только нервно убрала прядь волос за ухо. Низко опустив голову, она крепко сжала край пижамной рубашки. Зай перевел взор на жалюзи. Сердце кольнуло вместе с всхлипом Викки. Он старался держаться подальше от нее и вообще от всех. Так почему теперь она плачет?
— Ты ведешь себя как ребенок. Тебе выбрали нового напарника?
Морозный, как январское утро, тон погрузил палату в полную тишину. Зай продолжал смотреть на жалюзи, изучая набитый рисунок ласточки. Неизвестно, с кем теперь придется работать Викки и протянет ли она еще полгода. Нужно приглядывать за ней, но исключительно издалека. Все, кто находятся близко, слишком быстро умирают.
— Нет, еще нет… Ты прав, я пойду. Выздоравливай.
Викки поднялась, опершись на костыли. Восьмой помог ей удержать равновесие. Выпрямившись, Викки преувеличенно бодро тряхнула волосами.
— Я очень рада, что ты жив. Пожалуйста, будь осторожнее. И ты тоже. Вы обещали мне помочь, помните? Мы разберемся с этим вместе.
И она неспешно поковыляла к выходу, сильно кренясь вбок. Стоило ей выйти, как Восьмой нахохлился воробьем и достал книжку из-за пазухи. Зай сполз по подушке и запрокинул голову, прикрыв глаза. Раз уж он очутился в мастерской, следовало воспользоваться этим шансом, чтобы узнать больше.
— Выясни, что с Принцем.
— Но…
— И уходи, я устал.
Послышались негромкие шаги. Зай отключился почти сразу, девять часов пролетели за секунду. Он бы спал и дальше, но в коридоре зашумели. Что-то происходило.
Тело слушалось гораздо лучше, хотя ныло сильнее. Это значило, что раны заживают. Чувствуя себя абсолютно побитым, Зай сунул ноги в тапки и потащился до туалета. Тщательно ополоснув после руки и лицо, он вышел в коридор, придерживаясь рукой за стену. Мимо слишком резво для мастерской промчались две куклы и валет — невысокий парень со смуглой кожей. В противоположную сторону помаршировали уборщики.
— Что происходит?
Зай остановился рядом с ржавым куклой, сидевшим в инвалидном кресле. Кукла щелкнул не смазанными челюстями.
— Ответ: в особом крыле происшествие; пояснение: нам ничего не говорят; сожаление: мне даже забыли сменить масло; возмущение: и такой сервис в Депо.
— Понятно.
Хмыкнув, Зай отошел в зону отдыха. Там он подхватил халат механика, висевший на спинке кресла. Накинув его на плечи, Зай бесстрастно двинулся по коридору. Куклы и люди, проплывавшие мимо, были настолько поглощены собственными делами, что никто не заметил небольшого нарушения.
В конце располагался приемный покой. Над стойкой отсчитывали минуты старинные часы, стрелки показывали половину первого. Зай нырнул в особое отделение, скрытое за тонкой ширмой.
Этот коридор отличался. Он был уже, лавки и кресла здесь почти не встречались, а стены пестрили нежно-бежевыми цветами. Зай потер засаднившие веки. Слишком светло. Постояв с полминуты на углу, он глубоко вдохнул и продолжил путь, вглядываясь в закрытые двери. В каждой из них имелось два окошка: застекленное и нет. За ними обитали пациенты разной степени адекватности. В одной человек слепо бился о стены, в другой кукла с интересом перебирал детали в своем вскрытом бедре.
На развилке с двести первой и сто тридцатой палатами Зай задержался. Не сразу, но ему удалось расслышать голоса из левого коридора. Там обнаружилась компания из вальта и кукол. Те самые, которые недавно так торопились куда-то. Зай продемонстрировал часы.
— Охотник? Ты-то здесь зачем?
Валет нахмурился и почесал ухо с каффом. Охотники обладали определенными привилегиями в расследованиях, потому отказать ему валет не мог. Без церемоний Зай приступил к делу:
— Доложи обстановку.
Скорчив недовольную мину, валет указал на соседнюю палату. Дверь в нее была открыта.
— Первый раз суицидника оформляю. Да какого! Умудрился где-то таблетку выпросить. Всех механиков уже опросил, никто ему ничего такого не давал. Вот же морока с документами будет.
В палате на кушетке лежал Принц. Его зрачки закатились за веки, а золотые волосы в беспорядке разметались. Кровавая пена запеклась вокруг рта и запачкала ворот пижамы.
— Такой молодой, не понимаю я их. Даже лечат бесплатно, живи и радуйся! Но нет, напридумывают себе, а нам потом разгребай… Что вот мне с ним делать? Ума не приложу. Может, ты его себе заберешь, а? Раз уж пришел.
Остолбенев, Зай всматривался в знакомые черты и гадал, почему Принц так поступил. Неужели не выдержал разлуки с Музой?.. Глупо. В его смерти не было ничего красивого, впрочем, как и в любой другой смерти. Он просто был мертв. Зай видел много трупов, и каждый раз они были совершенно одинаковы. Смерть — штука совсем не романтичная.
— Хотя куда тебе, ты же охотник… Так, а зачем ты здесь? Неужели Аркус думает, что тут сомбра замешана?
— Нет, он был свидетелем. Когда его сюда перевели?
— А-а, теперь поня-ятно все. Сегодня перевели. Слушай, всегда было интересно, а как вы с ними справляетесь? Так же, как мы, пулю в лоб? Паф! И нет никого! Да? Или холодным оружием? Так даже интереснее.
Пока валет продолжал болтать, Зай заглянул в палату. Кристально чистая, она не была похожа на пристанище самоубийцы, скорее, говорила о том, что Принц не собирался здесь надолго оставаться. Склонившись над телом, Зай внимательно осмотрел его.
Черты утратили былую красоту. На запястьях и голенях еще остались синяки от ремней, на горле виднелись следы ногтей. Он царапал себя, когда задыхался. В последний момент каждый хочет жить, даже если изначально не планировал. А ведь у него была цель, он хотел найти Райви так же сильно, как этого желал Зай. Видимо, Зай недооценил глубину его отчаяния. Или же Принц окончательно свихнулся. В последнюю их встречу он был сам не свой, ему давали успокоительные.
