Хороший уход за собой - Йен Маклеод

Социальный работник появился примерно за день до прибытия меня. Он был оживлённо любезен именно настолько, насколько было уместно в давно страшившей меня ситуации. Одет он был странно, но люди из будущего — они всегда такие.

— Мы отправим с вами несколько обслуживающих машин, — пробормотал он, осматривая свободную спальню и ванную, а затем кухню, без сомнения, показавшуюся ему до смешного примитивной. — Но ничего такого, что могло бы вам помешать.

Хелен была столь же оживлённой, вернувшись домой в тот вечер.

— Это огромный вызов, — сказала она мне. — Ты всегда говорил, что сложные задачи тебе нравятся.

— Я имел в виду скалолазание, полёты на дельтаплане, игру на грани, а не заботу о дряхлой версии самого себя.

— Джош. — Она одарила меня одним из этих взглядов. — Выбора у тебя нет.

Она была права — а в нашем милом доме места хватало. Казалось, будто мы заранее готовились к ситуации, хотя мне была ненавистна сама мысль о ней.

Я прибыл через пару дней утром в окружении шикарно выглядящих машин, при этом я был таким же бледным и взволнованным, как и опасался. Существо, в которое я в конце концов превратился, не могло ходить, едва видело и, конечно же, не понимало, что с ним происходит. Как долго, задавался я вопросом (и втайне надеялся, что не слишком долго), смогу я так продержаться?

Хромированными тенями снуя по нашему дому, машины выполняли многие из наиболее очевидных и неприятных обязанностей, но многое требовалось и от меня. Мне приходилось сидеть и говорить, хотя моё пожилое «я» редко что-либо отвечало, и при этом — ничего связного. Я также помогал себе есть, а потом вытирал слюну. Ещё я держал свою собственную иссохшую руку.

— Вы помните этот дом — вы ведь, должно быть, жили здесь?

Но я ушёл слишком далеко, чтобы понимать это. Возможно, ещё не совсем овощ, но мясо уже несвежее.

Иногда я брал себя с собой, притворяясь, что толкаю умное кресло, на самом деле способное делать всё — кроме избавления от этого похожего на труп призрака — самостоятельно. Пострадала моя работа. Как и мои отношения с Хелен. Я вступил в группу взаимопомощи. Я сидел на собраниях вместе с другими несчастными, кому навязали заботу о своём будущем. Мы неспешно обсуждали, почему наши будущие дети или разумные существа, возможно, управлявшие ими, сочли нужным заставить нас делать это. Наказывали ли нас за тот беспорядок, устроенный нами в их мире? Или эти рассеянные существа, потерявшие разум, утратившие память, имевшие весьма слабую связь с этой или любой другой реальностью, каким-то образом сами по себе были необходимым средством для путешествий во времени? Как и следовало ожидать, обсуждались различные способы убийства, от тихой эвтаназии до жестокой поножовщины и падения с вершины утёса. Но в том-то и дело; как бы мы ни жаловались, никто из нас никогда не казался способным причинить вред себе. Во всяком случае, не тем «я», кем мы в конечном счёте станем.

Я сдавал. Машины, подчиняясь собственной воле, становились всё более изощрёнными и постоянно пребывали рядом со мной, пока я неподвижно лежал в свободной спальне, укутанный в стальные трубы с прозрачными вставками.

Они кормили меня свежей кровью, свежим воздухом. Я сомневался, что оболочка, в которую я превратился, осознавала сейчас чьё-либо присутствие, кроме своего собственного смутного существования, но всё же я обнаружил, что сижу рядом с собой и бесконечно говорю о разных вещах, впоследствии я не мог ничего вспомнить. Было похоже, что я находился в трансе, и часть меня тоже умирала. Теперь я лежал совершенно голый под хитроумными самостирающимися простынями. Время от времени, неизбежно, я поднимал их и вдыхал затхлый воздух моей собственной бренности, разглядывая тонкие конечности и сморщенную плоть того, кем я в конечном счёте стану. Сама смерть была на удивление лёгкой. Машины позаботились о том, чтобы боли не было, и там был я; я убедился, что умру не в одиночестве. Слабое движение, крошечный спазм. Вам остаётся только гадать, что ж тут произошло.

После похорон (их, разумеется, мне пришлось устраивать самому, и где присутствовало гораздо меньше людей, чем я мог надеяться), а затем развеяния моего праха на продуваемом всеми ветрами склоне одного из моих любимых подъёмов, я огляделся вокруг, подобно вышедшему из долгого сна. Хелен тихо, без суеты ушла от меня.

Мой дом казался пустым, но я знал, что это ощущение больше связано с тем стариком, не с ней. Теперь я снова регулярно занимаюсь скалолазанием. Я вернулся к затяжным прыжкам и дельтапланеризму. Я обнаружил, что эти виды спорта мне снова нравятся, как и многие другие — опасные и сложные. В конце концов, я знаю, что они меня не убьют, и что последний этап моей жизни на самом деле не так уж плох. Но, несмотря ни на что, всё изменилось, и я всё ещё иногда ловлю себя, что сижу один в свободной спальне и смотрю на туго натянутые простыни на пустой кровати, хотя меня и всех этих машин из будущего давно уже нет. Грустно, но я ужасно скучаю по себе теперь, когда меня здесь больше нет.

Перевод — Антон Лапудев