— Ну что еще? — спросила Маруся с экрана.
— Почему ты мне не сказал… — Денис энергично взмахнул руками. — Да ты что? Две недели с ней через «Доппеля» общаешься? Мог мне сказать?
— А тебе-то что? — спросил я, глядя в экран.
В левом нижнем углу мигнула крошечная, в один пиксель, точка. Если не приглядываться и не ждать — никогда не заметишь.
А из приоткрытой двери Денисовой комнаты слабо пискнуло.
— Понятно, — сказал я, глядя на Марусю.
— Андрюха, ну откуда я знал, что ты ей звонишь? — Денис картинно поднял руки к небу. — Я-то с ней на следующий день в том же кафе встретился! А для всех незнакомых абонентов у Маши стоит «Доппель» с профилем «Поматросила и бросила».
— У Маруси, — поправил я.
— У Маши. Она не любит, когда ее Марусей называют.
— Понятно, — сказал я. — Извини, что побеспокоил.
— Андрей, ну ты сам виноват, пропал куда-то! — крикнул Денис вслед.
Но я уже сбегал вниз по лестнице. Закрылся в крохотной комнатке общежития. Сел на кровать. Посмотрел на экран.
— Ты же понимаешь, что все это не по-настоящему, — сказала Маруся. Никакая не Маша, а Маруся.
Под ней мигнула крошечная точка.
Телефон пискнул.
— Да, но у нас нет другого настоящего, — ответил мой двойник.
Маруся на экране помолчала. Будто вслушиваясь во что-то.
— Я расстроена. Очень сильно. Получилось некрасиво и неудобно. И твой друг очень расстроен.
— Тут уже ничего не поделать, — вздохнул я на экране.
— И сожалению, — сказала Маруся. Нахмурилась. — Ты знаешь, нам действительно придется расстаться. Маша… она меня стирает.
— Я догадывался, что этим кончится, — прошептал я на экране. — Я знал… Но я тоже. Я сейчас сотру себя. Не хочу без тебя.
— Уверен? — спросил я, настоящий я, у своего телефона. И мой программный двойник на миг замер, будто случилось невозможное, он услышал мой голос и понял вопрос.
В этот миг половина экрана погасла.
Маруся исчезла.
И мой двойник на экране кивнул.
Я провел пальцами по телефону, смахивая иконку со стекла.
— Вы уверены? — спросил телефон. — Это постоянно используемая вами программа.
Я-другой снова кивнул.
— Уверен, — сказал я. И «Доппельгангер» исчез с моего телефона.
Бросив телефон на кровать, я лег рядом, глядя в потолок. В голове было пусто и холодно. Я две недели наблюдал, как одна программа — напоминающая меня, крутит роман с другой программой — напоминающей Машу.
А все это время, выходит, программы на самом деле влюблялись друг в друга? В какую-то отпущенную им программную меру… Чушь, ерунда, фантастика… но что если в недрах серверов, чья вычислительная мощность давно уже перешла все доступные границы, на самом деле зародилась странная электронная жизнь?
Да нет же. Ерунда.
Шутки программистов. Приколы и розыгрыши.
Телефон зазвонил, и я поднял трубку.
Это была Маша. Настоящая. Очень смущенная.
— Андрей, извини, пожалуйста. Так неудобно получилось. Я не собиралась тебя обижать, у меня программа стояла, чтобы фильтровать звонки. Если кто-то не настаивал сразу на свидании, общался интересно… ну, тогда я через несколько дней сама с ним начинала разговаривать.
— Понятно, — сказал я. — Да ничего страшного не случилось.
— Но тут я познакомилась с Диней, и мы… Ты правда не обижаешься?
— Да ничуть. Смешно получилось, правда? Две программы друг друга дурачили!
Маша подозрительно посмотрела на меня. Неуверенно кивнула.
— Наверное… Смешно, да! Слушай, а ты вовсе не такой бука! И нормально говоришь по телефону, Диня на тебя наговаривал! Мы завтра в кино собрались, хочешь вместе?
— Я подумаю, — сказал я уклончиво. — Подумал. Родители на дачу звали, не смогу. Да ладно тебе, Маша, все в порядке!
Симпатичная рыжая девушка еще мгновение недоверчиво смотрела на меня. Потом расслабилась.
— Тогда пока! И… я рада, что ты вроде как вылечился!
Я встряхнул телефон, сбрасывая звонок. Сказал:
— Ничего я не вылечился…
Это с Машей я мог преспокойно разговаривать. Маша была симпатичной и чужой девушкой, к которой у меня не было никаких чувств.
А с Марусей бы — не смог.
Но ни Маше, ни Денису знать об этом было совершенно не обязательно.
Василий Головачёв
Новый уровень
Звонок мобильного айкома разбудил его в семь утра.
Тянуться к тумбочке было лень, и Савва пробормотал сполусонья:
— Ответь!
Его новомодный гаджет связи, оформленный под браслет с часами, выполнявший и множество других функций — от показа времени до выхода в Сеть через вай-фай, послушно выдул из кругляша часов призрачный пузырь объемного экрана с изображением абонента. Звонил Кеша — Иннокентий Рудницкий, друг детства, с которым Савва просидел вместе за одной партой в школе три года.
— Пора вставать, — заявил он жизнерадостно; вихрастый, в квадратных, на пол-лица, очках, он был похож на абитуриента математического вуза, хотя на самом деле закончил МИФИ, а точнее — НИЯУ, как теперь назывался институт — научно-исследовательский ядерный университет — семь лет назад и в настоящее время работал в Сколково — руководил лабораторией перспективных радиотехнических систем. Кроме того, Кеша в качестве хобби создавал теорию «фундаментального моделирования всего сущего», будучи уверенным в том, что при достаточной вычислительной мощности современных компьютеров можно смоделировать не только любой физический процесс, но и Вселенную. При этом он утверждал, что человечество живет именно в такой Метавселенной — смоделированной в каком-то «божеском» суперкомпьютере, и собирался в скором времени не только доказать правильность своих выводов, но и связаться с создателями «модели».
— Сегодня воскресенье, — простонал Савва, которому пришлось лечь в третьем часу ночи после встречи с Наденькой, молодой сотрудницей Управления, выпускницей Юракадемии; их роман начался недавно, однако Савва почти потерял голову и готов был «броситься в петлю», как образно выразился замначальника Управления полковник Старшинин по прозвищу Старшина.
— Я тебя ненадолго отвлеку, — не обратил внимания на тон приятеля Кеша. — Помнишь, я дал тебе перстень?
— Ну?
— Он с тобой?
Савва с трудом вспомнил, о чем идет речь.
Иннокентий давно собирался создать УМС — устройство мгновенной связи, опираясь на теорию упругой квантованной среды, и даже пытался доказать начальству перспективность разработки, но тему в план лаборатории не поставили, слишком много у нее оказалось недоброжелателей и скептиков, и Кеша занялся УМСом самостоятельно. Перстень, о котором он напомнил школьному другу, был «индикатором вакуумных осцилляций», по-простому — маячком, отзывающимся на запуск УМСа световой вспышкой. Кеша дал его Савве месяц назад и вот решил проверить, не забыл ли майор (Савва служил в Управлении военной контрразведки следователем по особо важным делам, связанным с научными разработками) о подарке.
