Ознакомительная версия.
— Другие поднимают настроение, третьи обостряют ум… — продолжал Андрей Анатольевич. — Действие еды на организм человека не изучено до сих пор. Слишком большой комплекс воздействий. Ученые теряются, отчего, например, происходит то или иное действие, и одни продукты на человека с определенным темпераментом действуют положительно, а на другого — отрицательно. В какое время года, наконец, в какое время суток нужно есть те или иные продукты, чтобы они были полезны, а не вредны для организма. Учеными вообще эта тема изучена очень мало.
— Мало, совсем мало… — снова вставила старуха.
— Понятно, — сказала Марина. — Из ваших слов я поняла, что чем мерзче то что нужно есть, тем полезнее и вон… — она кивнула на морщинистую старуху, — от морщин лучше. Гусениц, червяков земляных, пауков и лучше живьем. Если не вырвет, то принесет пользу.
— Но это не совсем так. Вы же слышали, что крыс, мухоморы, кошек есть нельзя. Это ядовито и неэтично. Но это формула для народа, для непосвященных, для не знающих как приготовить.
Андрей Анатольевич был большим умельцем в сочетании не сочетаемого и занимался городской кулинарией. Например, он — повар от бога — мог приготовить домашнего котенка нежного возраста со старой дикой крысой с помойки в сметанном соусе с чесночком или ангорского кота трехлетку нафаршированного мясом воробьев. Из таких, казалось бы, странных сочетаний рождались шедевры кулинарного искусства. Для выведения кошачьего стада нужного возраста он нанимал большую квартиру на Петроградской, где под специальным присмотром и питанием выращивались не только особые породы кошек — основной продукт, с которым он предпочитал работать — но и хомяков, морских свинок и мышей. Почти ежемесячно Андрей Анатольевич устраивал для гурманов званые обеды.
Зазвучала медленная музыка.
— Позвольте вас пригласить.
Предложение прозвучало почти одновременно. Марина подняла голову. Возле нее стояли двое мужчин, один — красивый молодой человек, она выделили его в самом начале из числа гостей, и он давно с вожделением поглядывал в ее сторону, и мужчина лет сорока с аккуратной седеющей бородкой в твидовом дорогом костюме со взором человека, который привык, что ему подчиняются. Марина сначала хотела подчиниться, но потом передумала.
— По-моему вы подошли первым, — она посмотрела в глаза молодому человеку и приветливо улыбнулась бородатому мужчине. Тот разочарованный отошел. Поднявшись из-за стола, Марина бросила взгляд в сторону бывшего своего мужа и увидела, что он смотрит на нее не отрываясь и для его нового семейного положения как-то уж слишком пристально. "Ну и пусть смотрит, черт с ним. Я теперь женщина свободная — поеду, пожалуй, с этим красавчиком… — она взглянула на коренастую фигуру бородача, которому отказала в танце. — Или с этим…" Настроение у нее улучшилось.
Рука молодого человека оказалась холодной и влажной. "Нет, пожалуй, с этим не поеду — обойдется".
Посреди залы уже топтались две пары: невеста с лопоухим громилой и какая-то престарелая женщина в голубом платье с лысым партнером ее лет.
— Я сразу хотел вам сказать, что вы понравились мне, — прошептал надтреснувшим от волнения голосом юноша на ухо Марине. — Я почти уже люблю вас. Хотя я люблю всех людей, но вас особенно.
— Вы уверены? — Марина, отстранившись, заглянула ему в глаза. Роста они были почти одинакового и Марина лет на десять старше.
— Ну, почти. Но я вызову в себе это чувство, во всяком случае раньше мне всегда это удавалось.
— И чем это всегда кончалось?
— Всегда одинаково… — в этот момент в танце они поравнялись с Матильдой, она строго взглянула на молодого человека, и тот, смутившись, замолчал, но когда они отошли от нее, продолжал: — Во всяком случае я тренировался в чувствах любви по книге Лестригона.
— Кого?
— Лестригона. Это древняя книга.
— Это что книга любви? — заинтересовалась Марина. Эта тема одинаково волнует всех женщин мира.
— Любви?! — юноша как бы даже изумился. — Да нет, кулинарных рецептов.
— А при чем здесь тогда любовь?
Музыка, вдруг не доиграв, смолкла. Они пошли на свои места.
— В этой книге о многом, — провожая Марину на ее место, сказал молодой человек. — Это древняя тайная книга в ней много мудрости. А ведь любовь основа всему.
Марина остановилась возле своего стула и с новым выражением и интересом посмотрела на молодого человека. Последняя фраза как-то взволновала ее. "А, пожалуй, я бы с ним и пошла, — подумала она. — Такой красавчик".
Эльвиры Константиновны за столом уже не было, она ворковала в компании трех старушек, и речь у них, судя по их заинтересованному виду, шла о здоровье. Гости разбрелись по залу, кто-то устроился в креслах в углу. Отовсюду слышались радостные голоса, иногда — смех. Видно было, что собравшиеся здесь люди давно знакомы между собой, но видятся нечасто.
Андрей Анатольевич сидел в одиночестве с грустным выражением лица и встрепенулся только тогда, когда Марина уселась на свое место.
— Дорогая Марина. Я, конечно, понимаю, что мой возраст, — негромко и вкрадчиво начал Андрей Анатольевич, положив свою руку на руку Марины, — не дает мне надежды на вашу благосклонность. Но поверьте, как только я вас увидел, в душе у меня что-то перекувырнулось словно. Мне кажется, что в моем возрасте говорить о любви глупо. Ведь, правда, глупо?
— Да нет, отчего же глупо, вовсе даже нет, — немея внутри, проговорила Марина. "Господи! Этот-то куда?!"
— Дорогая Мариночка, вы даже не предполагаете, что значите для меня. Я бы закружил вас в танце, я бы унес вас к облакам восторга. Мы бы танцевали с вами всю ночь до утра, а утром поплыли кататься по реке на кораблике. Я не видел таких женщин. Мы бы отправились с вами в путешествие, побывали бы на Гималаях, в Китае на горячих источниках Туктменского перевала…
Марина слушала как завороженная. С ней творилось что-то особенное. Она глядела ему в глаза и верила, и виделся ей уже не седой престарелый и лысоватый дядечка, а мужественный, красивый, обаятельный мужчина.
— … Мы бы кружились в завораживающем танце…. но… я не могу, — слезы вдруг навернулись ему на глаза. — У меня… — он высунул из-под скатерти ногу и постучал по ней костяшками пальцев. Судя по звуку внутри было пусто — протез. Марина настолько расчувствовалась от неожиданного признания своего собеседника, что у нее глаза тоже наполнились слезами. — Хотя самый хороший протез. Мне делали его в Европе, в Берлине. Там есть такие специальные магазины, где вы можете подобрать себе по вкусу любой орган — хоть пластмассовый, хоть металлический. Удивительный магазин. Он такой же большой, как ЦУМ в Москве, и весь с частями человеческого тела. Представляете?! Об этом магазине я расскажу вам как-нибудь в другой раз и более подробно. — Слезинка скатилась у него по щеке, он смахнул ее. — Только прошу не жалейте, не жалейте меня, я этого не перенесу. — Вот это у меня очень хороший протез, я перемерил там наверное тыщу, — Андрей Анатольевич хотел поднять штанину, чтобы показать его во всей красе, но передумал. — В нем даже спать можно. Но не танцевать. А моя мечта… я хотел закружить бы вас в танце стремительном…
Ознакомительная версия.
