— Спасибо! — прошептала Герда и на радостях поцеловала маленькую разбойницу.
— Телячьи нежности, — грустно сказала та, глядя на Герду. — Хорошо, что я не ужинала, чую, что придется драться, а это лучше делать на голодный желудок.
Она усадила Герду на спину своему отцу, вновь обернувшемуся оленем, и тихонько вывела за ворота.
— Вот тебе меховые сапожки, вот тебя мамашины рукавицы, вот тебе мягкая подушечка, чтобы удобнее было сидеть… — сказала маленькая разбойница и заглянула Герде в глаза. — Найди свою любовь.
В этот миг из замка с рычанием выбежала огромная волчица. Ах, какой ужас! Это атаманша оборотней все-таки заметила, что пленники исчезли!
— Скачи, Герда, скачи! — закричала маленькая разбойница и мигом обернулась в волчицу.
Она бросилась на атаманшу, и обе волчицы с рычанием принялись драться. А олень поскакал на север, не останавливаясь ни днем, ни ночью.
* * *
— Разбойницей тоже быть неплохо, — сказала дочь. — Только надо быть доброй разбойницей. Как Робин Гуд.
— Лучше быть просто человеком, — ответил я. — Ну или Иным.
— Просто человеком быть скучно, — ответила Надя. — Все интересное пройдет мимо. Вот Герда кого на пути встретила? Добрую старушку-колдунью, говорящих воронов, принца с принцессой, разбойников…
— Простые люди ей тоже помогали, — уверил я. — Все-все-все. Андерсен не мог про всех написать. Герда ведь шла очень долго, понимаешь? Она отправилась в путь маленькой девочкой, но за годы пути выросла. Люди давали Герде хлеб, кров над головой, махали вслед руками. Ну ладно, давай дочитывать. «Олень остановился у жалкой избушки; крыша спускалась до самой земли, а дверь была такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на четвереньках. Дома была одна старуха-лапландка, жарившая при свете жировой лампы рыбу».
* * *
В избушке было так дымно, воздух так вонял рыбой и гнилью, что Герда едва не задохнулась.
Но все же здесь было тепло, и ворчливая лапландка сунула ей в руки чашку с горячим соленым варевом.
— Что делает в этих краях девушка, отмеченная Силой? — спросила лапландка. — Да еще с порченым трусливым оборотнем-оленем?
— Ты тоже владеешь искусством, сестрица? — спросила Герда.
— Я? О нет, юная красавица. Я могла бы им овладеть, но я отказалась от этой судьбы. Не хочу я искать Силу в нижнем мире, пить горячую кровь и превращаться в волка. Мои зелья — обычные зелья, они берут силу от трав и камней, их может сварить любая женщина, решившая приманить любимого мужчину или извести постылого мужа.
Герда внимательно посмотрела в свою чашку.
— Нет-нет, — сказала лапландка. — Это обычная еда, хоть и воняет, как отрава. Кто я такая, чтобы посметь отравить великую, с таким страшным амулетом на шее? Я помогу тебе и провожу прочь. Я не лезу в дела Иных. Об одном тебя прошу, Герда, не убивай меня, когда покинешь этот жалкий приют!
— Только плохие дети убивают! — обиделась Герда.
— Да, но ты давно не ребенок, — вздохнула лапландка. — Вот тебе сушеная треска, отвезешь моей подруге в Финнмарк.
— Ты написала ей послание на сушеной рыбе? — удивилась Герда.
— Что ты, милая, откуда мне уметь писать? — удивилась лапландка. — Это просто рыба. Я давно обещала передать ей с оказией настоящее бакальяу, которое научилась делать, плавая с пиратами в южных морях.
Герда снова села на оленя, и тот помчался сквозь метель. Северное сияние полыхало над их головами. Они мчались через леса и болота, по тундре и снежным полям, пока не увидели жилище финки — землянку, где дверь служила дымоходом, а дымоход — дверью.
Финка ходила по своему жилищу полуголая, Герде тоже пришлось раздеться — так здесь было жарко, олень обернулся человеком и влез в землянку вслед за ней. Втроем они едва помещались в убогом жилище. Герда рассказала финке свою историю, а та мигала, слушая ее, и не говорила ни слова — лишь смотрела на амулет.
— Ты мудрая женщина, — сказал олень. — Ты можешь, к примеру, увеличить ее физическую мощь, дать ей силу двенадцати богатырей?
— Зачем ей сила двенадцати богатырей? — сварливо спросила финка. — Она уже двенадцать лет в пути. Ей служат и люди, и Иные, ей служат вампиры и оборотни. Три магических артефакта дала ей с собой бабушка-колдунья, да только силы в них было кот наплакал. Старые волшебные башмачки, ожерелье из мизинчиков и кусок оборотной шагрени. Герда сама придала им силу, они ее лишь оформили — башмачки направили на верный путь, ожерелье оберегло от зла.
— А шагреневая кожа? — спросил любопытный олень.
— Достань, — велела финка.
Герда достала кусочек мягкой кожи и протянула финке.
— Обычная шагреневая кожа исполняет желания, отбирая за это годы жизни, — сказала финка. — В линиях возможного будущего шагрень ищет будущее желаемое, но цена велика… Эта шагрень — оборотная. Ты двенадцать лет была в пути, девочка, ты отказалась от детства и юности, от желаний и стремлений, все ради любви. Оборотная шагрень впитала в себя двенадцать лет твоей юности, а молодость — огромная сила. Лишь одно желание исполнит оборотная шагрень, но зато — за желание уже заплачено!
Герда покрепче сжала драгоценную кожу в ладони. Сказала:
— Ты великая волшебница!
— Ты ошиблась дважды, — ответила финка скромно. — Всего лишь первый ранг, всего лишь ведьма.
— Что случилось с Каем? — спросила Герда.
— Заклятие, — пожала ведьма плечами. — Очень сложное, очень хитрое, очень своеобразное заклятие. Я слышала лишь об одном искуснике, кто может такое сделать. Видимо, он во всем и виноват, ведь его замок совсем недалеко, и он десять лет как поселился там с молодой женой и приемным сыном… Но вот зачем?
— Что зачем? — удивилась Герда.
— Зачем потребовалось разлучать двух детей? — спросила финка сварливо. — О, у тебя неплохой потенциал, второй-первый ранг, может быть, и высший. У Кая, если я правильно прочла твои воспоминания, четвертый ранг. Двое Иных-детей, ну и что с того?
— Но Снежная королева… — прошептала Герда.
— Далась тебе эта Снежная королева, — всплеснула финка руками. — Человек в черном, вот кто все затеял! Он столь хитроумно увел из дома мальчика Кая! Но зачем, зачем ему было вас разлучать? Убить вас для него — раз плюнуть! Обернуть к Свету или Тьме — плюнуть еще раз! Сделать своими учениками, да еще и восторженными…
— Плюнуть третий раз, — кивнула Герда. — Но если Снежная королева полюбила Кая…
Финка захохотала.
— Или человек в черном… — покраснев, прошептала Герда.
