— Прямо там, где должен быть комплекс ПараДжен? — спросил Сэмм.
— Я не могла определить точно, — ответила Херон, вскидывая свои вещи на спину. — Но уверена, что там тоже видела дым.
— Здесь повсюду дым, — сказала Кира. — Половина этого города в огне.
— То химические пожары, — сказала Херон. — А этот подозрительно похож на лагерный костерок. Поэтому я хочу постараться добраться туда до наступления темноты — если там кто-то есть, они могут найти нас раньше, чем мы их, и это станет проблемой. Можете попробовать меня догнать, но я вас ждать не собираюсь.
С ружьем в руках она выскользнула за дверь, миновала вестибюль и выбежала в город.
Кира посмотрела на Сэмма.
— Люди?
— Я не знаю.
— Тогда давай выясним.
Они в спешке закончили собирать вещи, затем, морщась от боли в измученных мышцах, закрепили на спинах лошадей последние предметы своего снаряжения и покинули отель. Ночью прошел дождь, и из-за этого город стал еще более опасным: с крыш капала кислота, в трещинах дорожного покрытия расцвели, подобно опухолям, скрученные, незнакомые цветы, которые, как губки, впитывали яд и болезненно обжигали им ноги путников, если те подходили слишком близко.
Кира и Сэмм двигались в направлении лучшего ориентира, который смогли найти — высокого темного здания, которое, судя по всему, высилось в более или менее нужной стороне. По мере того как день клонился к вечеру, путники начали подозревать, что черный небоскреб на самом деле может оказаться комплексом ПараДжен — это был одинокий прижавшийся к горам шпиль, манящий их к себе.
Сэмм и Кира двигались как можно скорее, выжимая из лошадей последние силы, но, когда снова наступила ночь, они достигли лишь окраин Арвады. Здесь город был столь же пустым и опаленным кислотой, как в других местах.
— Мы не можем просто остановиться, — сказала Кира. — Это ведь прямо там. — Она указала на черный шпиль и горы вдали, которые теперь были так близко, что возвышались над путниками. — Я не могу просто разбить лагерь на ночь, когда то, что мы ищем, уже так близко, всего лишь... Мы должны продолжать идти.
— Мы едва можем видеть, — ответил Сэмм, бросив взгляд на миллиард уличных фонарей, бесполезных в мире без электричества. — Уже темно, лошади выбились из сил, а такая плотная облачность обещает дождь.
Кира с досадой застонала и, сжав кулаки, обернулась по кругу, ища что-то, что могло бы решить ее проблему. Она увидела продуктовый магазин и потянула к нему Бобо.
— Вот. Мы оставим лошадей здесь и пойдем пешком.
В комнате отдыха в задней части магазина они расседлали лошадей, налили в пластиковый таз столько бутилированной воды, сколько смогли выделить, и закрыли дверь, чтобы животные не сбежали.
Кира также опустошила почти весь свой рюкзак, взяв с собой только необходимое: воду, плотное брезентовое полотно для защиты и разряженный компьютерный экран со всей информацией, которую они загрузили в информационном центре Чикаго; она не хотела нигде его оставлять. Сэмм взял свою винтовку и несколько обойм, и Кира поняла, что ей стоит сделать то же самое. Подготовленные, они выскользнули в ночь. Небо расчистилось, и в свете звезд город казался невыразительным и бесцветным.
Арвада был менее промышленным, чем районы, через которые они прошли ранее, хотя из-за этого он, казалось, угнетал еще сильнее: вместо выбеленных зданий, путников окружали сухие и пыльные парки и жилые улицы, полные осевших домов и чахлых скрученных деревьев.
Сэмм казался скорее обеспокоенным, чем нетерпеливым, однако его настроение изменилось, когда они с Кирой вышли к широкому чистому озеру — не просто пресному, но чистому в буквальном смысле, совершенно нетронутому ядами и химикатами, которые отравляли все водоемы, виденные путниками за последний месяц.
Со стороны гор дул легкий ветерок, и Кира в первый раз за много недель почувствовала запах свежего воздуха: зеленых листьев, свежих фруктов и... «Да, — подумала она, — испеченного хлеба».
Что здесь происходит?
Противоположный берег озера был зеленым. Путники не видели этого, но ощущали в воздухе аромат и чувствовали под ногами мягкую податливость здоровой травы. Каким-то образом, против всякой логики, у подножия горы находился островок неотравленной растительности, протянувшийся от ограды, которая отмечала границу заповедника «Роки-Флэтс».
Кира нахмурилась и осторожно подошла к ограде, которая была старой и ржавой, однако земли за ней — плодородными и покрытыми зеленью, даже в темноте. Оазис жизни, цветущий посреди пустоши. Черный шпиль поднимался вверх, подобно порезу на небе. За деревьями мелькали огоньки, и Кира на всякий случай подняла винтовку.
Сэмм кивнул направо, и как можно тише они прошли вдоль ограды, проскальзывая через здоровую траву и кустарник, которые окружали загадочный комплекс. Вскоре они оказались у широких ворот, открытых и пустых. Кира и Сэмм наблюдали за ними из теней почти десять минут и лишь затем убедились, что вход и в самом деле никто не охраняет. Густая растительность вокруг основания ворот заставила Киру подозревать, что створки уже много лет не закрывали.
— Кто-нибудь здесь живет? — прошептала Кира.
— Я... — Сэмм, казалось, не мог подобрать слов. — Я не имею ни малейшего понятия.
— Здесь поблизости есть застава? — спросила Кира. — Что-то вроде... партиалской базы или...
— Я бы сказал, если бы что-нибудь об этом знал.
— Но кто еще это может быть?
Они смотрели на открытые ворота, пытаясь набраться смелости, чтобы войти.
— Мы так и не нашли Херон, — сказал Сэмм. — Может быть, она там, а может, скрывается, поджидая нас.
— Есть только один способ это выяснить.
Кира ползла вперед с оружием наготове. Она не собиралась медлить, только не теперь, когда они были так близки, даже если это было партиалское поселение. Через мгновение Сэмм, судя по всему, согласился и последовал за ней.
Они миновали ограду и вошли в невероятный рай за ней. Трепещущая растительная жизнь вокруг заставила Киру испытать благоговение. Они снова увидели свет — огни, теперь Кира в этом не сомневалась, но это были не дымящие пожары города, а небольшие и контролируемые очаги, как и говорила Херон. Лагерные костры. Кира и Сэмм крались через темноту и скоро услышали местных обитателей.
Голоса. Счастливые голоса, смех, пение и посреди всего этого — еще один звук, услышать когда-нибудь который Кира уже и не надеялась. Забыв об осторожности, она бросилась бежать и, когда увидела их, рухнула на колени. Эмоции овладели ею настолько, что она не могла ни бежать, ни говорить, ни даже думать.
