Ознакомительная версия.
«Да, — думает Ника, — про такое тетя Света не рассказывала. Послушать ее — никто и никогда не встречает своих мертвых, только какие-то неизвестно откуда взявшиеся мертвые, незнакомые. Может, даже из каких-то других миров, по ту сторону Заграничья, о которых фантасты пишут. А вот, получается, и своих мертвых можно встретить».
Встретить маму и папу.
Последний раз Ника видела родителей живыми без малого пятнадцать месяцев назад. Обычный летний день, маленькая прихожая их квартиры. Родители опаздывали, папа нервничал, мама смотрелась в зеркало. Потом они поцеловали Нику — и ушли. А через четыре часа, по дороге домой, в их такси врезался самосвал с пьяным водителем.
Ника до сих пор завидует тем людям, у которых мама с папой были тогда в гостях, — они видели ее родителей на несколько часов дольше, чем она.
— …и когда солнце село, они снова пошли в атаку. Все понимали, что это была последняя атака, Ард Алурин понимал, все его бойцы тоже понимали. У них почти не осталось пуль, из оружия были только серебряные ножи и осиновые колья — на случай атаки упырей. Они продержались всю ночь, почти до самого рассвета — а утром подошли новые войска и выбили мертвых обратно. Но майор Алурин и его люди были уже мертвы. Они удерживали дорогу на город в течение пяти дней против целых полчищ мертвых. Мы похоронили их и воинским салютом почтили память героев. Потому что, хотя они и погибли, — но боевую задачу выполнили, врага к городу не подпустили.
Павел Васильевич умолкает.
— Простите, — слышит Ника голос Левы, — я хотел спросить: как вы думаете, после смерти майор Алурин увидел своих близких?
— Этого никто не знает, — отвечает учитель, — мы даже не знаем, заполучили ли мертвые Арда Алурина в свои ряды. Вы знаете, они всегда пытались убить таких воинов — ведь почти всегда мертвые воины продолжали сражаться, но только уже на другой стороне. Я сказал «почти всегда», потому что некоторые отказывались воевать против своих недавних товарищей. А некоторые даже сражались на нашей стороне, как говорится — в тылу врага. Становились диверсантами или разведчиками. Говорят, что одним из таких бойцов стал Ард Алурин, — но, как вы понимаете, эта информация тогда была строго засекречена. Возможно, засекречена и теперь…
Ника кивает. Еще давным-давно она слышала: бывают и «хорошие мертвые». До того как родители погибли, она никогда в это не верила. Зато последний год она часто думает: может, и в самом деле — мама с папой после смерти совсем не изменились, не забыли ее, не стали врагами всем живым?
Переобуваясь в раздевалке, Ника слышит, как Оля о чем-то шепчется со своими подружками. До нее доносится «…сказал, что похожа, ты ведь сама слышала…», потом подходят всей шайкой, Оля спрашивает с ехидной ухмылкой:
— Кика, скажи, а это правда, что твои родители теперь — мертвые?
«Ну вот, — думает Ника, — зря я сказала Леве, зря».
Она поднимает голову и отвечает, глядя Оле прямо в глаза:
— Да, это правда. Мои родители погибли. А тебе, гадина, какое дело?
Второй раз Гоша встретил Лелю в тот день, когда мама снова уехала в экспедицию.
На этот раз мама собиралась на Белое море. Два года она получала разрешение на маршрут, запасалась справками с разрешениями, получала допуск к секретным картам — и вот наконец-то руководство института завизировало план поездки. Накануне отъезда мама приготовила ужин, а Гоша испек праздничный торт из пакетика.
Готовить такой торт было совсем просто: надо было развести содержимое пакетика водой, добавить туда масло и корицу (если она была в доме), затем смазать противень и вывалить туда получившуюся массу. Первый раз Гоша испек этот торт на собственные десять лет — так получилось, что и мама, и папа задержались в экспедиции и готовить праздник Гоше пришлось в одиночестве. Он пригласил Марину и Леву, они отлично посидели, да и торт доели до конца, хотя в тот раз он слегка подгорел.
Гоша любил звать гостей к себе домой: все-таки это был его дом, может быть, иногда даже больше, чем мамин и папин.
Когда через неделю Гоша зашел в гости к Леве, его мама спросила:
— Что же ты не сказал, что мама с папой не вернулись? Я бы тебе помогла.
Тогда Гоша даже слегка обиделся:
— А что, Софья Марковна, — спросил он, — Лева сказал, что я не справился? Разве мне нужна была помощь?
— Да уж, — ответила Левина мама, — ты у нас самостоятельный, мы знаем.
Гоша в самом деле вырос самостоятельным: родители все время были в командировках и экспедициях, а бабушки и дедушки жили в другом городе.
Самостоятельный-то самостоятельный, но прощаться с мамой всегда было грустно.
— Не горюй, Георгий, — сказала мама, — к Новому году вернусь. Если повезет — привезу тебе в подарок морскую звезду.
— Не надо мне подарков, — буркнул Гоша, — и вообще, все нормально, ма, не парься.
Но когда мама уже уходила, вдруг обнял ее и прижался щекой к брезентовой, пахнущей костром ветровке.
— Мне пора, — сказала мама и поцеловала его в затылок.
Сейчас Гоша старается о маме не вспоминать. У него другое, важное дело. Он то идет не спеша, то стремительно добегает до ближайшего угла, на секунду высовывается — и тут же прячется назад.
Сегодня он выслеживает ДэДэ: Лева сказал, что коротышка-географ — шпион, а Гоша привык верить Леве.
Впрочем, даже если Лева и ошибается, получится отличная секретная игра.
ДэДэ жил далеко от школы, в центре. Пять остановок на метро — и все время надо было выбегать из вагона, проверяя — не выходит ли. Гоша уже боялся, что упустил, — но нет, вот он, ДэДэ, пальто и шапка пирожком, идет метрах в пятидесяти впереди.
Засунув руки в карманы куртки, Гоша крадется вдоль дощатого покосившегося забора. Именно так крался, выслеживая врага, Яшка, герой «Неуловимого». Гоша старается сделать специальное выражение лица, как у брата Ильи, — мужественное и вместе с тем хитроватое. Эх, жалко, никто его не видит!
Поверху — заржавленная колючая проволока, доски кое-где еле держатся: если ДэДэ обернется — можно попытаться быстро шмыгнуть во двор… ну, или что там, за забором? Какой-нибудь институт?
Гоша заглядывает в щель: поросший лопухом и борщевиком пустырь, в глубине — старый покосившийся дом.
В городе много старых домов. На окраине возвышаются многоэтажки, а в центре — в неправильном многоугольнике, ограниченном рекой с юга, а с трех других сторон скверами для прогулок, — все больше старые дома, четыре-пять этажей, построенные еще до Мая, до Проведения Границ. В некоторых домах расположились разные учреждения — институты, министерства, комиссии, но большинство — жилые. Иногда в одной квартире — несколько семей, плита не электрическая, а газовая, и даже горячей воды нет: приходится греть специальными колонками. То ли дело новые, кирпичные дома — девять, двенадцать этажей. В таких обычно живут успешные, знаменитые люди; в крайнем случае — высокие начальники, такие как Маринин папа. Ну, сейчас-то у Марины квартира в самом обычном доме, но она много раз рассказывала, что папе предлагали квартиру в центре. Вроде как Марина и уговорила его отказаться — оттуда ей бы пришлось ехать в школу на метро, да и вообще, всю жизнь прожила рядом с Левой и Гошей, зачем ей уезжать?
Ознакомительная версия.
