Однажды вечером неожиданно позвонили родители.
— У нас плохие вести, — сказала мать. — Сегодня утром скончался Папа Ян.
Печаль охватила Чипа и, должно быть, отразилась на его лице.
— Ему было шестьдесят два, Чип, — сказала мать. — Он прожил свою жизнь.
— Никто не живет вечно, — сказал отец.
— Да, — сказал Чип. — Я забыл, какой он был старый. А как вы? Пиис уже прошла классификацию?
Когда разговор окончился, он вышел прогуляться, несмотря на то что шел дождь. Было почти десять вечера. Он отправился в парк, хотя тот уже закрывался.
— Осталось шесть минут, — вежливо улыбнулся ему один номер.
Чип не обратил на это внимания. Ему хотелось ходить под дождем, промокнуть до нитки. Ему так хотелось, вопреки всякому здравому смыслу.
Чип сел на скамью. Парк был безлюден — все ушли. Он думал о Папе Яне, о его высказываниях, диаметрально противоположных его мыслям; вспоминал, как, завернувшись в синее одеяло, там, в подземелье Уни, дед говорил то, что на самом деле думал.
На спинке скамьи кто-то красным мелком коряво вывел «ВОЙНА УНИ!». Кто-то другой — может, тот же самый заболевший номер, устыдясь, — перечеркнул надпись белым. Дождь стал смывать надпись; белые и красные потоки мела смешивались в розовое и капали со спинки.
Чип поднял голову, и заливавший ему лицо дождь должен был вернуть чувство, как от хлынувших из глаз слез.
В начале своего третьего, последнего, года в Академии Чип принял участие в замысловатых переселениях и обменах спальными боксами, предпринятых ради приближения каждого к своей девушке или же, наоборот, девушки — к ее кавалеру. Его новое обиталище в общежитии располагалось через два бокса от Айин ДВ, а через коридор помещался ненормально низкорослый номер, Карл ВЛ, который частенько носил с собой альбом для рисования в зеленой обложке и который, хоть и был из тех, кто не лез за словом в карман, тем не менее редко начинал разговор первым.
У этого Карла ВЛ взгляд был всегда сосредоточен, как будто он уже нащупал путь к решению сложного вопроса. Однажды Чип заметил, как тот улизнул из холла после начала первого часа ТВ-сеанса и незаметно вернулся обратно перед самым концом второго, а однажды ночью в общежитии, после того как было выключено освещение, он видел тусклый свет, пробивавшийся сквозь одеяло на койке Карла.
Как-то раз, в ночь с субботы на воскресенье, точнее, уже под утро, когда Чип тихонько возвращался к себе от Айин ДВ, он застиг Карла сидящим на краешке кровати в пижаме и держащим раскрытый альбом перед стоявшим на углу стола фонариком. Рука его совершала быстрые мелкие движения. Линза фонаря была прикрыта, так что лишь узкий лучик вырывался наружу.
Чип подошел поближе и сказал:
— Эту неделю без девочки?
Карл вздрогнул и закрыл альбом. В руке у него был уголь для рисования.
— Извини, что напугал тебя, — сказал Чип.
— Ерунда, все в порядке, — сказал Карл. Лицо его было в тени и обозначалось лишь слабыми отсветами на подбородке и скулах. — Я рано освободился. Это была Пиис КГ. А ты не остался с Айин на всю ночь?
— Она храпит, — сказал Чип.
Карл воспроизвел рассмешивший обоих звук.
— Теперь я собираюсь спать, — сказал он.
— А что ты делал?
— Да так, кое-какие генные диаграммы, — ответил Карл.
Он раскрыл альбом и показал первый лист. Чип подошел ближе, наклонился и посмотрел на рисунки поперечных разрезов генов локации БЗ, старательно нарисованные пером и заштрихованные.
— Я пробовал порисовать углем, — пояснил Карл, — но не получается. — Он закрыл альбом, положил на стол уголь и выключил фонарь. — Спокойной ночи, — попрощался он.
— Спасибо, — сказал Чип. — И тебе спокойной ночи.
Он прошел в свой бокс, ощупью добрался до кровати, лег и стал думать, а действительно ли Карл рисовал гены? Для этой работы уголь не годился — тут и думать нечего. Надо бы переговорить с его наставником Ли ИБ по поводу скрытности Карла и его неестественного поведения. Потом, однако, Чип решил все-таки немного подождать, чтобы убедиться, что Карл действительно нуждается в лечении. Этим он сэкономит и время Ли ИБ, и Карла, и свое собственное. Не стоило поднимать тревогу раньше времени.
Спустя несколько недель наступил День Рождества Вэня, и после парада Чип с компанией других студентов поехал в Сады Развлечений. Они покатались на лодках, потом пошатались по зоопарку. Пока они собирались у фонтана, Чип увидел Карла ВЛ, сидевшего на ограде загона, где держали лошадей; на коленях у него лежал альбом — Карл рисовал. Чип извинился перед приятелями и подошел к Карлу.
Карл заметил приближавшегося Чипа и встретил его улыбкой, закрывая свой альбом.
— Верно, парад был колоссальный? — сказал он.
— Да, мероприятие было — высший класс! — сказал Чип. — Ты рисуешь лошадей?
— Пытаюсь.
— Можно взглянуть?
Карл посмотрел ему в глаза, подумал и сказал:
— Конечно, отчего же нет. — Он перевернул сразу несколько страниц и, не дав возможности Чипу увидеть, что там было, показал рисунок вздыбившегося жеребца, занимавшего весь лист и выполненного густыми и сильными мазками угля. Желваки мускулов напряглись под лоснящейся шкурой; глаз был дик и выпучен; задние ноги дрожали от натуги. Рисунок поразил Чипа — конь был как живой. Все ранее виденные Чипом рисунки были жалким подобием этого. Он подыскивал слова, но единственное, что смог вымолвить, было:
— Это — колоссально, Карл! Чудесно!
— Точного сходства нет, — сказал Карл.
— Есть!
— Нет, нету, — сказал Карл. — Иначе я был бы в Академии Искусств.
Чип еще раз посмотрел на живых лошадей в загоне, потом — на рисунок; опять взглянул на лошадей и увидел, что ноги у них потолще, грудь не так широка.
— Ты прав, — сказал он, снова глядя на рисунок. — Он не точный. Но он… он лучше, чем точная копия.
— Спасибо, — сказал Карл. — Это как раз то, чего мне хотелось достичь. Я его еще не закончил.
Глядя на него, Чип сказал:
— А другие рисунки у тебя есть?
Карл открыл предыдущий лист и показал ему сидящего льва, гордого и настороженного. В правом нижнем углу листа стояла обведенная кружком буква «А».
— Изумительно! — сказал Чип.
Карл перевернул еще несколько страниц. Там были два оленя, обезьяна, парящий орел, две обнюхивающие друг друга собаки, крадущийся леопард.
Чип смеялся.
— У тебя тут целый зоопарк! — воскликнул он.
— Да нет, что ты, — сказал Карл.
На всех рисунках в углу стояла буква «А» в кружочке.
