Тем не менее, я был представлен, и пришлось взять на себя роль кавалера. При повторном рассмотрении дочь эсквайра Сюняева оказалась не таким уж серым существом, а, напротив, девицей живой и общительной. Пока я искал тему для беседы, она следила за эволюциями Владимира Петровича, который под шумок дегустировал кахетинское, а потом повернулась ко мне и заявила:
– Я вас сразу узнала. Вы Глеб – восходящая звезда сыска. Папа настоятельно рекомендовал мне обратить на вас внимание.
Я был польщен и сбит с толку. Потребовалось целых две минуты, чтобы подобрать необходимый тон.
– Да, – сказал я небрежно. – Он, видимо, иронизировал. Увы, ваш отец чрезвычайно ревниво относится к успехам молодых коллег и всячески их затирает.
Она хихикнула, взглянула на Валерия Алексеевича и пожала плечами.
– Папа не доверяет молодости. Он сказал, что выдаст меня замуж за первого встречного солидного мужчину, невзирая на сексуальную совместимость.
– Да?.. Хм… Но ведь.., хм, – я несколько растерялся. – Мне остается надеяться, что в этом плане…
– Может быть перейдем на "ты"? И давай не так помпезно. Все равно ведь придется сидеть и трепаться весь вечер. Ищем точки соприкосновения?
– Понял, – сказал я. – Ты как относишься к математике?
– Да никак. Я вся в поиске. А причем тут математика?
– Так, к слову пришлась. Давай, для затравки, обсудим конфликт поколений.
– Давай. Тебе сколько?
– Двадцать семь.
– Увы, конфликта не получится – мне двадцать три. Ты в этой конторе добровольно?
– В какой конторе?
– Ну, в вашей. Я с детства пытаюсь понять, чем занимается отец, и с детства не могу этого сделать.
– Он.., хм.., ловит всяких нарушителей. И бьет их по шее.
Я жестом руки обозначил, как это делается.
– Вот это и непонятно. Сколько их ни ловят, а меньше не становится.
– Это просто следствие закона больших чисел, – я сделал многозначительное лицо, полагая, что Валентина понятия не имеет, в какой сфере действует закон больших чисел. – Эмпирически число нарушителей растет примерно пропорционально степени три вторых от числа возможностей что-либо нарушить, а последнее пропорционально количеству правил, установленных для нарушителей. Кроме того, оно пропорционально объему космического пространства, в котором действуют нарушители, которое, в свою очередь пропорционально кубу расстояния от Солнца, до места куда имеет возможность добраться среднестатистический нарушитель… То есть, все дело в неудержимой экспансии нашей цивилизации, и тут уже ничего не поделаешь.
– Мама утверждает, что папа болезненно самолюбив, но безынициативен. Он – чиновник по натуре, поэтому и пытается заставить всех жить по правилам. А чем больше правил, тем больше нарушителей. Это – закон больших чисел… Вообще-то, я думаю, каждый мужчина в душе чиновник. Тебе не кажется?
Я был несколько озадачен резким поворотом темы, но не мог не отметить, что мне вернули долг той же монетой. Ясно было, что мне уготована скромная роль мальчика для битья, в то время, как я рассчитывал покорить сердце дамы эрудицией и интеллектом. Было задето мое профессиональное самолюбие, и я принял вызов.
– Иногда, – сказал я. – Но не все. Я, например, в душе романтик. Что ты скажешь, если я начну всерьез за тобой ухаживать? Серенады, цветы, ночные бдения под окном.
Она смерила меня оценивающим взглядом и пожала плечами.
– Какие проблемы. Было бы на пользу…
– Но я могу взлелеять далеко идущие планы. И попутно внесу посильный вклад в дело борьбы с нарушениями.
– Как? – удивилась Валентина.
– Твой папа наверняка обеспокоен судьбой дочери. Увидев, что тылы защищены, дочь в надежных руках, Валерий Алексеевич обретет покой и силу духа, после чего переловит всех нарушителей.
– Это называется щелкнуть по носу.
– У нас, профессионалов, это называется перехватить инициативу, – заметил я напыщенно.
В этот момент к нам присоединился Валерий Алексеевич. Он уже успел насладиться произведенным эффектом, снял смокинг, и, засучив рукава сорочки, находился в самом благожелательном расположении духа, несмотря на то, что его выгнали из кухни, где он пытался внести свежую струю в процесс приготовления мяса. Женщины накрывали стол, и Валерий Алексеевич решил одарить своим вниманием младшее поколение.
– Ну, что, молодые люди, – сказал он, вольно располагаясь на диване, – как у нас идут дела? Точки соприкосновения найдены? Надеюсь, Валентина, ты еще не успела нахамить юноше?
– Нет, папа, – Валентина ослепительно улыбнулась, и на мгновение сделалась точной копией своей матери. – Но и замуж за него я пока не пойду. Для первого встречного он слишком эрудирован и хорошо воспитан.
– Не вижу связи, – рассеянно произнес Сюняев, шевеля ноздрями.
Судя по всему, на кухне раскладывали по тарелкам грузинское блюдо – Валерий Алексеевич заблаговременно готовил вкусовые сосочки и выделял желудочный сок.
– Но ведь ты приготовил мне страшную кару, а молодой человек – просто подарок судьбы.
Сказав это, Валентина положила руку папе на плечо, и одарила меня таким взглядом, после которого я, как честный человек, должен был немедленно пасть на колени и просить у родного отца руки его единственной дочери.
Я, в ответ, сделался неприступным, как скала. Валентина фыркнула, убрала руку с плеча, села прямо и потупила взор.
– Видишь ли, дщерь моя, – произнес Валерий Алексеевич отеческим тоном, – я полагаю, что внушил тебе достаточное отвращение к представителям э-э… нашего цеха, поэтому в дальнейшем буду настаивать на неукоснительном соблюдении своего установления. В воспитательных, так сказать… Надеюсь, Глеб Сергеевич не будет.., хм.., в претензии…
– Почту, хм.., за честь, – ответил я ему в тон.
– Не обращайте внимания, Глеб, – сказала Валентина. – Просто у папочки идея-фикс. Он хочет поскорее сбыть меня с рук, сняв с себя груз отеческих забот о любимом чаде. Но у нас с вами будет нежная дружба, правда? Вы станете моим названным братом, и в трудную минуту придете на помощь. Мы ведь договорились, да?
– Конечно, сестричка, – произнес я с нежностью и теплотой в голосе.
– Ого! – возбудился Сюняев. – Тонкий ход! Вы что же, решили обвести меня вокруг пальца? Что еще за братские чувства? Не было уговору! Глеб, ты должен иметь в виду, что я желаю быть э-э… свирепым папашей, всячески препятствующим союзу двух любящих сердец, и на меньшее не согласен. Я, если хотите, мечтал об этом еще в период внутриутробного зачатия.., – он поймал на себе взгляд супруги, оказавшейся рядом с блюдом салата в руках, и осекся. – А что я такого сказал?
– Глупость.
– Ничего подобного я не говорил! Это нонсенс в мой огород. Я плету интригу, а меня опять бьют по рукам.
