Пока я раздумывал, как бы оттянуть внимание Коли от Гребенщиковой, ко мне подлетела жизнерадостная Аня с двумя стаканчиками, полными какого-то жутковатого пойла. Она была уже на взводе – спиртным от неё пахло на всю площадку.
- Мне водки налили в пиво креаторщики, - прошептала она мне в ухо, протягивая один из стаканчиков. – И я хочу выпить с тобой на брудершафт.
- Эй, коллеги, внимание! – зычно крикнула она на всю площадку. – Я сейчас буду пить с Андрюхой Дёминым на брудершафт.
Раздались радостные возгласы, хохот и пошлые советы. Я, неудобно зацепившись локтями с Пеструхиной, чувствуя себя полным идиотом, выпил мерзкую смесь, и мы с Аней смачно поцеловались.
- О, какой страстный поцелуй!
- Анька, не проглоти Дёмина!
- Я сфоткать не успел!
- Закуси им, Анька, закуси!
- Тащи её в номер, Андрюха, пока тёплая!
Коллеги от такого поцелуя в полный восторг.
- Кто там не успел сфоткать? – спросила Аня в толпу. – Фоткайте быстрее! Дубль два!
И снова надолго припала ко мне в поцелуе. Я был рад, что на эту вечеринку не поехал замдиректора Холин Ставр, по слухам – Анькин ухажёр. Конечно, за такие поцелуи он бы мне морду не набил, но неприятности по работе устроить мог бы. Всё равно доложат, черти. Тот же Сухов проболтается. Да и фотографии с подобных вечеринок в «Опционе» принято выкладывать на сервер для всеобщего обозрения. А фотодокументов нашего поцелуя будет предостаточно – вот сколько рук с мобильниками.
От порыва чувств Аня под общий смех уцепила меня двумя руками за ремень, легко оторвала от земли и потрясла мною в воздухе. Вот это девица так девица, коня на скаку остановит! Прёт из неё силушка богатырская! Когда она меня вернула на землю, я проделал с ней то же самое, только с большой натугой. Аня довольно засмеялась, и мы ещё раз поцеловались.
- Сколько я тебя знаю, ты меня ни разу не поцеловала, - обиженно прогудел над ухом Валера Рощин.
- Да, Валера, потому что с тобой скучно и тоскливо. А мы с Андрюхой – экстремалы, поэтому у нас родственные души. Так ведь, Андрюха – худое брюхо?
- Конечно, экстремалы! – заверил я Пеструхину.
- Какой он, нафиг, экстремал! – засомневался Валера.
- Самый настоящий! – вступилась за меня верная Аня. – Попробуй сам по проводам походи, узнаешь! Андрюха, есть идея! Давай им всем покажем настоящий осенний экстрим! Иди, переодевайся!
- Во что переодеваться? – испугался я.
- Плавки надевай!
Меня предупредили, что на турбазе будет организована сауна, и поэтому нужно взять с собой плавки и всякие банные принадлежности.
Я убежал в свой номер переодеться и постарался как можно дольше копаться. Может, эта Анька передумает. Ведь уму непостижимо, что она задумала. Я боялся даже представить, что взбредёт в голову этой экстремалке, «вечному двигателю», как один раз назвал её Алексеев. Надеюсь, что она не соберётся погнать меня через озеро вплавь. До того берега километра три будет. Ладно бы летом, но сейчас, в ледяной воде…
Скоро в дверь нетерпеливо забарабанили.
- Андрюха, давай быстрее. Что ты там копаешься?
Накинув поверх полуобнажённого тела ветровку, я вышел из номера, полный самых дурных предчувствий. Наверное, вид у меня был шутовской – в плавках, кроссовках и ветровке, потому что весёлая компания у мангала дружно развеселилась. Аня была одета подобным же образом.
Ногам было очень холодно. Всё-таки не месяц май на дворе. Я хотел подойти к ещё тёплому мангалу, чтобы погреться, но Аня потащила меня мимо площадки к самому берегу, где чернела устрашающая пятиметровая вышка для прыжков в воду.
- Сейчас мы тебе изобразим экстрим, Рощин! Водичка – градусов десять-двенадцать, а мы с Андрюхой прыгнем. Да ведь, Андрюха?
Отнекиваться под взглядами коллег было стыдно. Прокляв себя триста раз, что поддался на провокацию, я начал карабкаться на вышку вслед за неуёмным «вечным двигателем».
Взвизгнув, Аня очертя голову сиганула в ледяную воду. Внизу раздался шумный всплеск. С берега донеслись шумные выкрики и аплодисменты.
Поёжившись от промозглого осеннего ветра, я шагнул к краю вышки. Сейчас я сильно жалел о том, что занимался плаванием, а не прыжками в воду – может, было бы не так страшно. Собравшись с духом под подбадривающие возгласы коллег я, плохо соображая, что делаю, «солдатиком» прыгнул в озеро. Холодная вода ошпарила меня, сдавила сердце и я, мысленно дико заорав, выскочил на поверхность. Забыв обо всех стилях плавания, я, охая, саженками доплыл до берега и выскочил под бурю аплодисментов.
На меня накинули ветровку и посоветовали быстрее бежать в номер.
- Бегите вместе с Анькой, переоденетесь, а заодно погреетесь! – восторженно проорал кто-то.
Плохо соображая, я домчался до своего номера и быстро переоделся в сухое. Только тогда я перестал дрожать и почувствовал, как обожжённая ледяной водой кожа начинает гореть.
Аня опять постучалась ко мне в номер, поздравила меня, крепко поцеловала и сказала, что она мной гордится: я не посрамил честь всех экстремалов. Самое смешное, что я таковым никогда не был. Пришлось сегодня отвечать за свои слова.
У костра нас, как следует, напоили. Алексеев пожал нам руки, вызвал завистливые вздохи начальников отделов. С его персонального разрешения нам налили по полстаканчика водки «для сугреву», которую мы запили баночным пивом. А затем нас с шумом и воплями поволокли в сауну. Мне пришлось ещё раз вернуться в номер за ещё сырыми от экстремального купания плавками.
Что было в сауне, я помню довольно смутно. От выпитой водки, смешанной с пивом, от пережитого стресса, от резких перепадов температур меня сильно развезло. В проблеске сознания я успел обратить внимание, что в сауне нет Алексеева. То ли он считал себя выше этих дурацких забав, то ли просто благоразумно решил не смущать подчинённых своим присутствием.
Очнулся я в предбаннике перед столом, на котором стояли банки с пивом, а на огромном блюде лежали вперемешку чипсы и солёная рыбёшка. Напротив меня устроилась Анька, к которой приставал унылый Валера Рощин. Привязывался, кстати, он тоже довольно уныло, и экстремалка даже задрёмывала в сидячем положении. Рядом со мной уютно устроились изрядно подвыпившая секретарша Даша и начальник креаторного отдела Толя Куликов. Главный креаторщик читал Даше стихи Омара Хайяма, дирижируя банкой пива. От возбуждения его причёска – длинный хвост - вздрагивала, а очки запотели.
Я давно заметил, что хвостоволосые псевдоинтеллектуалы вроде Куликова, которого все подчинённые называли Толик, а за глаза именовали на Интернет-жаргоне – Толег, обожают к месту или не к месту цитировать знаменитого персидского поэта. Увидев, что Толег держит руку на Дашиной талии, я, возмущённый, немедленно встрял в их тёплую беседу:
