— Но теперь все восстановится?
— Не знаю. В Каспий вместе с водой прорванных плотин теперь должны войти миллиарды тонн грязи… Не приведет ли это к гибели его обитателей? Словом, что ни делает дурак, все он делает не так.
— Ты это о ком?
— Да так… Любимая поговорка отца… Он часто повторял ее, когда по радио и телевидению сообщалось о таких великих стройках. Ты знаешь, он мне рассказывал, что если бы до революции кому-то пришло в голову рубить кедры, то местные мужики его забили бы до смерти. А у нас за три-четыре десятка лет свели на нет все кедровые леса, испоганили Ладогу, надругались над Байкалом…
Глава ХLIII
«МЕХОВЫЕ КУРТКИ»
— Смотри! — прервала меня Елена, показывая вперед.
Шарик, до этого времени дремавший на носу баркаса, вскочил на ноги и яростно зарычал.
Я оглянулся. Прямо по курсу нам наперерез двигались три лодки. В каждой из них было человек по пять. Вдоль правого берега тихо крались еще две, отрезая нам путь к отступлению. Я бросил весла и схватил автомат. Елена уже держала свой наготове.
— Ложись на дно! — сказал я ей, быстро перебираясь на нос, — кажется, будут стрелять.
Когда до лодок оставалось метров тридцать, я послал в воздух очередь. Выстрелы подействовали. Лодки сгрудились посреди реки, сидевшие в них люди стали совещаться. Наш баркас сносило прямо на них.
— Эй! — крикнули с лодки, — кто вы?
— Потерпевшие крушение… и вообще мирные люди… А вы кто?
— Мы тоже мирные. Здесь живем! — последовал ответ.
— Пропустите нас! — потребовал я.
— Стрелять не будешь?
— Не буду!
Лодки начали расходиться, а баркас продолжал плыть по течению.
— Эй! — снова раздался крик. — Туда дальше нельзя.
— А что такое?
— Вы не найдете выхода на берег. Кругом болота. Вас разнесет в щепки, когда будете плыть через плотину.
— Держи-ка их на прицеле, — тихо сказал я Елене, садясь на весла.
— Я могу высадиться здесь?
— Давай, нам не жалко!
— Только без фокусов! Показывайте путь.
Вход в устье притока был незаметен. Я бы его наверняка принял за очередную заводь гниющей воды. Вскоре берега этой «заводи» стали уже, показались сухие участки берега. Лодки направились туда. Я причалил в метрах тридцати от наших провожатых. Понимая мои опасения, они не делали попыток приблизиться. Мы с Еленой взяли два рюкзака, наполнили их провизией и боеприпасами. Мне пришлось взять еще винтовку с оптическим прицелом, третий автомат, бывший у Покровского. Общий груз был внушительным. Немного подумав, я вытащил у генеральского автомата затвор и, широко размахнувшись, швырнул его в реку. Затем забросил и сам автомат. По моим расчетам, идти придется километров триста, а если учитывать различные препятствия, то и все четыреста.
— Подойдите кто-нибудь, — позвал я, обращаясь к стоящим неподалеку людям.
Один из них двинулся к нам. Одет он был в самодельную меховую куртку без рукавов на голое тело и латанные-перелатанные джинсы, заправленные в меховые чулки.
— Все это и баркас, — я кивнул на оставленные вещи, — мы отдаем вам.
— А вам не жалко?
— Все равно мы всего не утащим, а идти придется долго. Километров триста с гаком, если не больше.
— Вы что, так и пойдете?
— А что делать?
— Может, зайдете в поселок?
— Я бы зашел. Да опасаюсь, — откровенно признался я.
Мой собеседник понимающе кивнул:
— Да, прошли времена, когда человек мог не опасаться человека.
Я вытащил пачку сигарет, закурил сам и предложил собеседнику. Около ста ящиков таких сигарет мы вместе с Алексеем вывезли несколько лет назад с табачной фабрики. Он взял сигарету, жадно затянулся, но тут же закашлялся.
— Что, нет табаку?
— Пытались выращивать, но не то семена были испорчены, или другое, но ничего из этого не получилось.
— А как тут… собаки не досаждают?
— Житья от них нет! Особенно первые годы, но потом немного стало меньше… Хотя… И сейчас скот без охраны выпустить нельзя. Что будет дальше — не знаю. Заряды уже кончаются… — сказал он и тут же спохватился, поняв, что сболтнул лишнее незнакомому человеку.
— Можете меня не опасаться, — успокоил я его, — мы живем в полном достатке, так что нет причин нападать на вас.
— А много вас?
— Несколько десятков тысяч.
— Что? — удивленно воскликнул он. — Тысяч?! Как же вы уцелели?
— Сначала было немного, потом к нам присоединились другие. Теперь у нас несколько поселков и город. Мы называем это республикой. Даже школы есть и университет.
— Вы это серьезно?
— Вполне!
— Ну, тогда вы не должны так просто уходить. Я вас очень прошу, задержитесь хотя бы на день. Разрешите представиться: Владимир Иванович Мухин, в прошлом хирург, работал в Москве.
— Выходит, мы с вами коллеги, — мы еще раз обменялись рукопожатием.
— Вы знаете, мы вас вначале приняли за разведчиков… Есть тут такие… Рыскают, грабят, убивают, насилуют. В прошлом году вот так же приплыли на лодках… Хорошо, что еще мы тогда имели заряды к винтовкам и автоматам… Еле отбились, но потеряли человек двадцать…
— Вот как! Нам тоже не раз приходилось встречаться с бандами, но эти встречи всегда заканчивались для бандитов плохо. Нас ведь много, да и оружия хватает.
— Нас здесь меньше. Около трехсот, включая детей и женщин… Я вас очень прошу, задержитесь хотя бы на день. Мы потом вас проводим до прямой дороги. А так вы сами будете блуждать среди болот.
— Ну как, Елена, остаемся? — обернулся я к своей спутнице, которая, несмотря на мирный характер нашей беседы, держала оружие наготове.
Она пожала плечами, предоставляя мне решать, как поступить.
— Ну хорошо! — решил я после некоторого раздумья, — Пожалуй, на сутки мы можем задержаться.
— Вот и прекрасно! — обрадовался Мухин.
— Я придержу Шарика. — Елена взяла собаку за ошейник и повела ее к баркасу.
Нескольких слов Мухина было достаточно, чтобы настороженное выражение лиц его товарищей сменилось дружелюбными улыбками. Меня окружили, забросали вопросами. Я постарался в немногих словах удовлетворить их любопытство. Сами они были в большинстве своем беглецами из самых разных мест, где их заставала эпидемия. Некоторые пришли сюда с семьями. Другие потеряли родных и близких во время всеобщей паники и неразберихи и уже здесь, на месте, обзавелись новыми семьями.
— Везде одно и то же, — печально подвел итог Мухин, — полная дезорганизация, паника, насилие… Особенно это ужасно выглядело в Москве. Я чудом уцелел, хотя и потерял семью. Некоторые улицы были сплошь заваленные трупами. Когда все кинулись в повальное бегство, на улицах образовались пробки. Все смешалось — толпы людей, потоки автомашин… Крики матерей, потерявших в общей давке детей, выстрелы, вопли раздавленных… Ко всему этому добавьте начавшиеся пожары. Обезумевшие люди попадали в ловушку между горящими и рушащимися зданиями, метались в поисках выхода…
