Анатолий Ириновский - Жребий

— Паллиатив, — сказал Нетудыхин. — Любое ограничение в сроке будет воспри-ниматься столь же несправедливым, как и то, которое существует сегодня.

— Ух, вы какой! — сказал Сатана. — Но — убедительно. Очень убедительно. К сожалению, чтобы получить истинное бессмертие, надо преобразовать Вселенную. А для этого потребуется новый человек. Другими силами мы эту задачу не одолеем. Потому проблема должна решаться поэтапно. Сначала мы элементарно продлеваем жизнь чело-веческую на столько, на сколько это сегодня практически возможно. Ну хотя бы лет до двухсот. Потом, отобрав все лучшее, думаем над преобразованием матушки Вселенной.

— Конечно! — сказал Нетудыхин. — Совсем пустяшные задачи. А Господь сидит и ушами хлопает. Чушь! Да если Он только унюхает, что мы здесь затеваем, завтра же Он устроит какую-нибудь вселенскую каку. И будет она помасштабней всемирного по-топа. Нельзя Творца считать лопоухим простофилей. Бессмертие — вещь притягатель-ная. Но оно поднимает массу своих проблем. Да и согласятся ли люди на такой риск, как преобразование Вселенной?

— А куда они денутся? Ради бессмертия они пойдут на все. Сначала мы доводим до их сознания, что мир Божий, в котором они пребывают, несовершенен. Это, кстати, ваша работа. Его надо демонтировать…

— А если он не таков? — сказал Нетудыхин.

— Кто? — не понял Сатана.

— Мир, который вы предлагаете демонтировать.

— А мы общими усилиями уточним его картину, прежде чем начинать дело. Ра-ботать будем аккуратно. В моей канцелярии по этой части издревле ведется скрупулез-ное отслеживание и сбор информации. Собирается все, что хоть сколько представляет реальный интерес. От какого-нибудь Аристарха Самосского до Фридмана и Гамова. Есть целый пакет интересных наработок. Или вы полагаете, что вы открыли для меня Амери-ку?

— Так какого же вы хрена мне тут голову морочите, если вы обо всем осведомле-ны? — сказал зло Нетудыхин. — И как понять тогда ваше участие в библейском вариан-те творения?

— Ну, огорчаться по такому поводу не стоит. Я же должен выяснить, что вам из-вестно по данному вопросу.

— Что мне известно — это только часть того, что знает человек. И то сомнитель-ная. Нет стопроцентной уверенности, что возникновение Вселенной происходило именно таким образом. Может быть, истинное ее начало было другим. Или даже его вообще не было. Такая точка зрения тоже правомерна. А возможно, Автор, если в конечном счете допустить Его существование, давно умер, и машинка крутится по инерции.

— Э, нет, Тимофей Сергеевич! — сказал Сатана. — Тут вы уже перегибаете пал-ку. Автор жив. Жив, здоров и даже правит балом. Это вы Его никак не хотите признать. Потому как боитесь, что там, внутри исходной точки первоматерии, уже была Им зало-жена вся последующая история сущего. И, несмотря на то, что вы обречены на брен-ность, вы все же не решаетесь взвалить на себя бремя ответственности. Ибо тогда нужно будет сделать выбор и противопоставить свою волю воле Его. Что же касается моего участия в библейском варианте миротворения, так я уже давно разгадал эту хитрость Его. Лукав наш Отец, безмерно лукав.

— Что вы имеете в виду? — спросил Нетудыхин.

— Ваш вопрос: как согласовать библейский вариант творения с вариантом творе-ния по Фридману и Гамову?

— Ну и как?

— Да очень просто. Ко времени нашей жизни Вселенная уже наличествовала, то есть находилась в послевзрывном состоянии, по вашей теории. Но была недоступна на-шему ангельскому восприятию. А тут я подвернулся Ему со своей идеей создания чело-века. Семь дней, о которых идет речь в Библии, и стали, вместе с сотворением человека, днями ее обнародования, вернее — обангелования. Нам, глупым несмышленышам, по сути, продемонстрировали Вселенную уже в действии. Для того предварительно нас и собирали, и мнимо советовались, дабы потом удивить. Дабы потрясти наше бедное вооб-ражение величием и грандиозностью сотворенного. А как же! Ведь это так на Него по-хоже, Тимофей Сергеевич, если бы вы знали! Пораскиньте мозгами: создание такой ма-хины требовало и соответствующего времени, даже при Его всемогуществе. Потому свою догадку я считаю вполне логичной.

— Опять вы изворачиваетесь со всей своей изощренностью и пытаетесь согласо-вать факты, заведомо несогласуемые, — сказал Нетудыхин. — Библия — реальный чело-веческий документ. Противоречивый, мудрый, местами нелепый, но человеческий. Надо отдать ему должное: в свое время он сыграл очень существенную роль в истории форми-рования нашего мировоззрения. Человеку нужна была начальная точка опоры. Ему надо было знать, откуда все пошло. Чтобы двигаться дальше. Вот он усилиями своих проро-ков и создал миф о сотворении мира. МИФ! Понимаете? А то, что утверждаете вы, по-вторяя текст Библии, претендует уже на реальность. Но это же нелепость!

— Да ведь так было, Тимофей Сергеевич! Перед вами живой свидетель! Так и бы-ло, клянусь! — уверял Сатана.

— Редчайшее совпадение мифа с реальностью, — отвечал Нетудыхин. — Тогда вы действительно наш отец. И все, о чем вы мне говорили, я должен принимать за чис-тую монету.

— Конечно! Пусть в определенном смысле и не прямой отец, а так сказать, крест-ный, но я от своего соавторства не отказываюсь. Хотя, может быть, я где-то там и под-преукрасил вас малость — кому свои дети не дороги? — но в целом все то, что я вам по-ведал, истинная правда.

— Па-пу-ля! — сказал Нетудыхин с издевкой. — Великий враль и фантазер!

И так Тимофею Сергеевичу в этот миг захотелось врезать того по шее за безу-держную ложь, что даже руки зачесались. Однако Нетудыхин, чтобы не сорваться, дос-тал сигарету и закурил.

— Вам бы психиатру показаться. Я тут недавно был у одного… на домашнем приеме. Он бы вас точно оприходовал. Как гениальнейшего из всех известных утопистов. Ещё никто в истории не предложил утопии более грандиозной, чем вы. Куда там Плато-ну и Мору! Христианство обещает нам рай на том свете, марксисты — на этом. Но никто из них не гарантирует человеку владычества во Вселенной и индивидуального бессмер-тия. А все-таки, зачем человеку бессмертие, скажите? Ведь, право-слово, это скучно, ес-ли хорошо подумать.

— Как зачем? Чтобы жить вечно!

— Ну а если надоело, допустим, тошнит от всего? Или, того хуже, совершил че-ловек, например, гнуснейшее преступление, как быть?

— Это дело техники, Тимофей Сергеевич. Тошнит, надоело — кодируем твою персону и кладем тебя на полку в гомотеку на срок, который тебе заблагорассудится. От-дыхай, раз умаялся. А жизнь идет своим чередом. По истечении заявленного срока воз-вращаем тебя в мир. Возобновился интерес — живи, здравствуй дальше, нет — ложись на полку, кантуйся, жди других времен.