Анатолий Ириновский - Жребий

— Фантастика! — сказал Нетудыхин.

— Фантастика — не фантастика, но человечество идет к этому.

— Ну а с преступниками что ж?

— Тоже кодирование и изоляция на продолжительные сроки в спецхранах. Обра-тите внимание, практически никаких существенных материальных затрат.

— Умопомрачительно! Но бесконечно скучно. В такой ситуаций, я думаю, люди начнут искать средство для настоящей смерти. Она станет величайшим благом.

— Почему?

— Произойдет обесценивание жизни. Смерть исчезнет, а с ней — и смыслообра-зующий её фактор. Ужас смерти мы заменим на еще больший ужас бесконечного суще-ствования. Человеку нечего будет преодолевать. Всякое его самоутверждение потеряет смысл.

— Это так кажется сейчас, Тимофей Сергеевич. Люди, за время своего существо-вания привыкли к оппозиции смерти. Жизнь коротка и за нее они вынуждены бороться. Но, согласитесь, это уже инерция определенного типа мышления. В новой ситуации вы во времени не ограничены. Ценностный акцент переместится в область творчества и ин-теллектуального престижа. Однако право на бессмертие человек обязан будет защищать своими делами. Обленился, скажем, валяешь дурака на протяжении последнего года жизни — в гомотеку извольте пожаловать. На раздумье. Баласт нам на земле не нужен. Это будет свободный, созидающий себя в творчестве, человек. Ревнители всех мастей от Бога, совместно с государством, в течение многих веков лелейно выхаживали в человеке раба. Они разработали очень изощренную систему принижения человека и возвеличива-ние Творца. Внушались отношения жестокого Властелина и Его подчиненных тварей. Именно тварность человека постоянно ими подчеркивалась. Поэтому сегодня на земле в количественном отношении преобладает тип человека-раба. Теперь ему необходимо пройти через некий реабилитационный период. Работы здесь, Тимофей Сергеевич непо-чатый край. Перевести человека из состояния рабства в состояние свободы — не такое простое дело. Это значит сломать веками устоявшийся менталитет, создать новый жиз-ненный контекст, ибо человек, как известно, кроме своей генетической обусловленности, еще и социально контекстуален. Новая жизнь будет иметь новый характер.

— И наступит время избавления от Зла, — сказал Нетудыхин в тон Сатане.

— Да, безусловно. Можно сказать и так, если выражаться, пользуясь прежними категориями. Ибо не будет этого извечно висящего над человеком дамоклова меча.

— Откуда же тогда появится преступники?

— Ну, может быть, и не совсем преступники. Скорее — творящие Добро не в должной мере, люди дефективные…

— А-а, опять насилие! — сказал Нетудыхин. — Насилие ради торжества Добра! А если я не хочу творить Добро? Не хо-чу! Не по душе оно мне. Что тогда?

— Вы что, Тимофей Сергеевич?! — сказал несколько оторопевший Сатана. — Го-ворили одно — теперь стали утверждать другое. Это уж совсем на вас не похоже.

— Да, не похоже. Но человек расхотел творить Добро. Вчера я хотел, было такое желание. И казалось оно любезным моему сердцу. А сегодня — нет. Надоел мне тошно-творно-приторный вкус Добра. Хочу Зла! Хочу — и всё! Как круто посоленного огурца. Может быть, даже и не столько самого Зла, сколько возможности его творить. Что тогда со мной делать?

— На полку! В гомотеку немедленно! — заявил категорически Сатана.

— Ну вот, и выходит, что ваш мир ничем не отличается от мира, сотворенного Бо-гом. Только знаки меняется местами. Но что людям-то от этого? Вы станете, по-видимому, новым Богом. Я так думаю, что станете. Иначе, зачем бы вам всё это затевать? А Творец. . Кстати, с Творцом-то, что будем делать? На пенсию сошлем, мемуары пи-сать? Куда Его-то, бедолагу, определим, памятуя, что он все-таки всемогущ и так просто, надо полагать, власть не уступит? — спросил Нетудыхин, плутовато поглядывая на Са-тану.

— Разжалуем до рядового человека, — серьёзно и мрачно ответил тот. — Пусть побудет в шкуре смертного существа. И осознает, что значит на самом деле быть челове-ком. А потом посмотрим. Может, возьмем в консультанты, опыт-то у Него все-таки гро-мадный. Но над окончательным возвращением Ему бессмертия надо хорошо подумать. Я лично, в нашей новой Вселенной, не хочу иметь вечного оппозиционера. Будет только воду мутить.

Теперь, в свою очередь, оторопел Нетудыхин и удивленно смотрел на Сатану.

— Ну, Тихон Кузьмич, вы меня поражаете своей беспредельной наглостью. Это же надо: Творец у Сатаны в роли консультанта! У вас не то, что мания величая, — у вас патологическая ненависть к Создателю. Вы, в своей страсти, забываете о главном — о человеке. Вместе с властью над ним к вам перейдет от Творца и ответственность за чело-века. Творец регулирует сегодня численность людей смертью. Смерть нам представляет-ся величайшим Злом. Над этим надо еще, знаете, основательно поразмыслить. Смерти и любви люди обязаны лучшими своими достижениями. Ведь смерть можно расценить и как факт Божественной справедливости, равенства всех без исключения перед Ним. Страшно даже представить, что творилось бы на земле, не будь этого трагического ра-венства. А вы предлагаете, всеобщее бессмертие, которое — увы! — совершенно неравно всеобщей смертности. По существу, вы провоцируете неконтролируемый рост населения на планете. Это приведет людей к планетарным конфликтам, последствия которых труд-но сегодня предсказать.

— Торопитесь, Тимофей Сергеевич, торопитесь, — сказал Сатана с явной ноткой самодовольства. — Откуда вы взяли, что численность людей будет увеличена до беско-нечности? Я такого не утверждал. На сегодня есть два варианта: ограничиться уже имеющимся количеством человеческой массы, и второй — довести эту массу до разум-ного экономического и экологического баланса с планетными возможностями. На этом дальнейший рост прекратить. Дети людям, Тимофей Сергеевич, нужны для того, чтобы продлить род свой. С завоеванием бессмертия такая необходимость автоматически отпа-дает. Регулирование количества людей станет проблемой чисто производственной. Хотя, может быть, это слово вас и покоробит. Кроме того, в связи с обнадеживающими рабо-тами моих людей в области клонирования, вырисовывается принципиально новый спо-соб размножения. Он представляет собой уникальную, фантастическую возможность воспроизведения на планете человека, давно уже умершего, если от него что-то осталось. Мы получаем генетически точную его копию, качества которой уже заранее нам извест-ны. Осуществится давняя мечта вашего соотечественника. Как его? Фэ-фэ-фэ… Забыл фамилию…

— Федорова?

— Да, точно. Мы можем восстановить лучших из тех, что были. И размножить в необходимом количестве особенно даровитых. По существу, будет создано элитное че-ловечество, способное решить любые творческие задачи. В конце концов, каким челове-ку быть завтра, решать будет не Бог, а сам человек. Вот в чем специфика наступающего момента.