на этих, за столом — они давили-давили, и всё выдавили…
— А хотите экскурсию? — внезапно предложил Заебисьман. — На завод? Вам же интересно, я вижу.
— Не особо, — покачал головой я. — Не любитель индустриального туризма. Если вы скажете, что на нём делают, это полностью удовлетворит моё умеренное любопытство. Если это не тайна, конечно. Тайны мне ни к чему.
— Вот об этом я и говорю! — закивал Заебисьман. — Негативная мифология! Ну какие тайны, что вы, Роберт! Мы собираем электромеханические квантовые эффекторы.
— Всего-то навсего? — спросил я скептически. — Действительно, банальность какая.
— Да-да, понимаю, как это звучит. Но на самом деле нет никакой мистики. Передовые ИИ-технологии.
— А сейчас бывают какие-то другие?
— Да, модная тема, не спорю, но у нас самый мейнстрим. Связано с такими фундаментальными понятиями, как суперпозиция кубита, который может находиться в нескольких состояниях разом. Это можно представить себе как компьютерный кластер из тысяч процессоров, находящихся в параллельных мирах, но работающих как один. Всего три кубита создают восемь различных параллельных миров, в каждом из которых работает наш компьютер. Представляете, какие возможности для искусственного интеллекта?
— Нет, не представляю, извините.
— Ох, простите, увлёкся. Но согласитесь, это же интересно!
— Да, пожалуй.
— Вот и заебись, — сказал удовлетворённо Заебисьман, допивая пиво. — Приятно было поболтать.
— Повторить не желаете?
— Нет-нет, что вы, мне достаточно!
***
— Погоди, я сейчас! — крикнула Швабра зашедшей в зал подружке. — Надо помыть посуду за этими свиньями.
— Это наши клиенты, — сказал я ей с укоризной.
— Это мои одноклассники! И «свиньи» — это лучшее, что про них можно сказать.
— Они приносят нам деньги. Тебе в том числе. Надо относиться к ним с уважением.
— А свиньи приносят нам колбасу. Но это не значит, что к ним надо относиться с уважением!
Швабра неисправима.
— Налить тебе лимонада? — спросил я блондинку.
— Да, если несложно. Август кончается, а жара нет.
Я, подставив стакан, хрустнул рычагом лёдогенератора, налил сверху газировки, поставил на стойку.
— За счёт заведения.
— Спасибо. А где тот… молодой человек? Который у вас живёт?
— Говночел-то? Трудотерапируется. Приводит в порядок задний двор.
— Как вы его смешно называете… Можно, я посмотрю?
— Конечно, пойдём.
Панк во дворике активно, но неумело орудует граблями, собирая сухую траву и листья.
— Осторожно! — кидается ему наперерез блондинка. — Ты испортишь мои цветы!
Он как раз занёс инструмент над клумбой.
— Тут нельзя граблями! Повредятся стебли!
— Вау, герла! Рили ты! А я, блин, тут это, блин…
— Я покажу, как, смотри, — она присела на корточки возле цветов и стала аккуратно выбирать руками сорняки. Панк с огромным живым интересом смотрит сверху. Ей в декольте. — Вот так. Но лучше в перчатках, конечно.
Она с сожалением осмотрела свой маникюр.
— Слы, ты меня рили развёл, чел. Как лоха последнего, — буркнул мне панк. — Я, блин, почти поверил даже. Ну, насчёт татух. Думал, всё, крыша протекла, пора на крезу сдаваться. Недобрый ты всё же, чел. Не надо так.
— А мне кажется, без татуировок тебе гораздо лучше, — сказала блондинка.
— Герла, ты рили клёвая, — сказал панк грустно.
— Правда? — девушка кокетливо поправила волосы.
— Отпад, рили, я в крэшах. Но тут ты не догоняешь. Партаки — это, блин, мой манифест жестокому миру.
— Думаю, — сказал я, задумчиво глядя на швабрину подружку, — сегодня с таким манифестом жестокий мир не отпустил бы тебя под залог.
Девушка внимательно посмотрела на меня и сообщила:
— Судья ненавидит татуировки. Просто с ума сходит, если видит.
— Значит, хорошо, что ни у кого из нас их нет. Можно тебя на минутку?
— Да, что? — спросила она, когда мы отошли в сторонку. Панк проводил её заинтересованным взглядом ниже спины.
— Ты, как всезнающая ведьма, не подскажешь, нет ли тут где-то какого-нибудь сейфа? Слишком много всего валяется в досягаемости для его шаловливых ручонок.
— Конечно, есть. В подвале.
— Тут есть подвал?
— Везде есть. В каждом доме.
— А почему я его не видел?
— А зачем он вам?
— Интересно.
— Ничего интересного. Жуткое место.
— Ты же любишь всё готичное?
— Не до такой степени. Но могу сделать над собой усилие и показать.
— С меня лимонад и мороженое.
— Пойдёмте.
— Я вернусь! — игриво сказала она панку. — Размотай пока шланг, если не сложно, я полью свою… клумбу.
Говночел закивал, демонстрируя готовность к услугам.
Люк в подвал оказался в подсобке, заставленный ящиками с пустой тарой и почти неразличимый на фоне пола. Я потянул заглублённую ручку, он открылся с качественным зловещим скрипом. Звук стоит записать и продавать звукорежиссёрам ужастиков. Блондинка вздрогнула и непроизвольно схватила меня за локоть. Меня накрыло ароматом ванили и позывом обнять, но она сразу отстранилась.
— Бр-р-р. Вот об этом я и говорила. С детства его боюсь.
— Обычно дети любят лазить в подвалы.
— Не в этом городе. Выключатель слева от лестницы, найдёте на ощупь.
Каменные стены, деревянный пол, опорные балки, ржавые трубы, пыль, паутина, дурной запах. Тусклая голая лампочка освещает всё это как бы с неохотой. Сейфа не видно, но он может быть в другом помещении — подвал разделён деревянными перегородками и дверями.
За первой — обычная кладовка с полками. Совершенно пустая и пыльная. За второй…
— Сейф не здесь.
— Спустилась всё же?
— Вспомнила, что забыла сказать, где он.
— И кого здесь держали? — я показал на деревянный топчан и вмурованный в стену массивный рым. Железка ржавая, но имеет относительно свежие потёртости на внутренней стороне кольца. К ней было что-то привязано. Точнее, кто-то.
— Много кого. Этому месту сотни лет. Бар горел, отстраивался, перестраивался, сносился и возводился заново, но подвал был всегда.
— Действительно зловещее место.
— Я всегда посмеивалась над подружкой, но сейчас меня буквально тошнит от ужаса.
— В каждом доме, говоришь?
— В каждом, Роберт. А сейф — вот здесь, — она с усилием сдвинула деревянную панель, за ней дверца весьма винтажного стального изделия с крупными барабанчиками
