если я буду тут держать комплект сменной одежды? Школьная у меня одна, и в ней надо дотянуть до конца года, когда бы он ни случился. Домой бежать переодеваться далеко, а лимонадики, зуб даю, будут припираться сразу после последнего урока.
— Конечно, не вижу проблемы.
— Товар утром будет забирать твой всратый питомец, но тебе, наверное, придётся за ним приглядывать. Чтобы успеть до «клушатника», придётся поднимать его пораньше. Кстати, где он?
— Мусор пошёл выносить.
— Куда? В Африку пешком?
— Да, что-то его давно не слышно. Наверное, горюет где-то.
— Чегой-та?
— Ему твоя подружка дала по лицу. А у него чувства.
— Всего-то? — фыркнула Швабра. — Скажи ему, чтоб не плакал. Она не обиделась.
— Это она тебе сказала?
— Да что я её, не знаю? Для неё это технический момент. Распустил руки, получил по морде, проехали и забыли. Я тебя уверяю, завтра опять будет строить ему глазки, как ни в чём не бывало. Её это забавляет. Она прекрасно знает, как парни на неё ведутся, что же теперь, убивать их всех? Я бы, если б кто полез меня лапать… — девушка перехватила мой скептический взгляд в область между животом и шеей и надулась: — Да, нечего. Но представь себе, не всех это останавливает.
— Даже так?
— Знаешь, — сказала она зло, — в пятом классе компания придурков завела привычку хватать меня на переменах за грудь. Да, там тогда и того, что сейчас ещё не было, но у остальных-то девчонок вообще по нулям. Я… скажем так, рано начала, но так ничего и не достигла. У них это называлось «прыщи давить» — прижать меня в коридоре и ущипнуть за сосок. Дико больно, кстати. И вот с ними со всеми случилось острое пищевое отравление. Прямо на уроке. С обоих концов хлестало. Вонища была — ты себе не представляешь! Что-то съели в столовке не то. Только они, вот такое совпадение. Их увезли в больничку, а ночью я их навестила. Каждого. Разбудила шилом, приставленным к глазу, и сказала, что так будет с каждым. А если они пожалуются, то будут искать свои пиписьки на ощупь. Двоим пришлось снова менять постель, но с тех пор они орали про меня гадости издали.
— Школьные годы чудесные, — прокомментировал я.
— Не то слово, босс. Обожаю школу. Поэтому у меня есть к тебе ещё одна странная просьба… Можешь меня послать, я пойму. И даже не обижусь. Я бы себя послала, вот честно.
— Излагай, — удивлённо кивнул я.
— Можешь завтра прийти на церемонию?
— Куда?
— Церемония начала нового учебного года, — смущённо сказала Швабра. — Возле школы, утром.
— Зачем?
— Ну, не хочешь, не ходи, не надо. Обойдусь, подумаешь.
— Нет, тебе это зачем?
— Туда все придут с родителями, бабушками и дедушками. Так принято. Все, кроме меня. Я так-то привыкла за столько лет, что стою одна, как дура, но в этом году… Я в курсе, что тебе насрать, что я на тебя просто работаю, но блин, я бы хоть манекен из одёжного рядом поставила, чтобы не стоять там одна завтра. Но у меня нет манекена и украсть его негде. Я понимаю, дурацкая просьба, но…
— Побуду твоим манекеном.
— Серьёзно?
— Почему нет?
— Потому что про тебя могут начать… шептаться, — призналась она. — Типа я тебе не только полы мою…
— Я выгляжу человеком, который не нашёл никого привлекательнее?
— Уел, — ответила она мрачно. — Ты точно мог бы найти получше. Вон, училка, как по мне, не прочь, только мигни. Кстати, ты чего не мигаешь?
— Не твоё дело.
— Зря, она ничего, хоть и старовата, конечно. Тебе сколько лет, кстати?
— Мы договаривались не лезть в жизнь друг друга, не так ли?
— Блин, ты прав, босс. Я дура. Вывернула тебе на башку свою помойку, — мрачно сказала Швабра. — Извини, босс. Я чисто на нервах, босс. Я больше не буду, босс. Пошла я в жопу, босс. Но всё равно спасибо, босс.
Глава 14. Господин Шмурдяк
— Виски. Содовая. Два раза, — сказал Депутатор, сняв фуражку. Верен себе.
Я налил.
— Вы рискуете вашими деньгами, Роберт, — сказал он, выпив первую.
— В каком смысле?
— Ваш залог. Где тот, за кого вы его внесли?
— Чёрт, — выругался я, сообразив, что не видел панка уже несколько часов. — Без понятия, если честно. Ушёл выносить мусор и не вернулся.
— Неофициально, — он постучал пальцем по лежащей на столе фуражке, — его видели в самогонном шалмане.
— Это плохо.
— Это очень плохо, Роберт. Молодой человек ведёт себя очень… непринуждённо, а тамошняя публика не любит приезжих. Боюсь, он уже не в том состоянии, чтобы осознавать последствия своих действий. Если случится драка, неважно будет, кто её начал.
— Да, я понимаю.
— Если туда за ним приду я, это будет официальным действием полиции, — сказал Депутатор, вставая. — Так что лучше бы вам решить этот вопрос… самостоятельно.
— Разумеется. Спасибо за понимание.
— Корпоративная солидарность, — кивнул полицейский, надевая фуражку. — Хорошего вечера.
— Тебе придётся постоять за стойкой, — сказал я Швабре. — Мне надо срочно отлучиться. Надеюсь, ненадолго.
— Эй, босс, мне нельзя торговать бухлом, ты забыл? Я типа несовершеннолетняя.
— Не торгуй. Просто наливай и записывай. Потом разберусь.
— А что, так можно было? — удивилась она.
— Нет. Но мне отчего-то кажется, что полиция нас за это не арестует.
— Ладно, босс, но…
— Чаевые твои, — заверил я девушку.
— Тогда конечно.
***
— Молодой человек платит, молодой человек пьёт, — заявил мне владелец шалмана, которого я сразу окрестил «Господин Шмурдяк». — У нас демократическое заведение, поэтому никто не помешает ему тратить тут деньги. В баре своём командуй.
«Молодой человек» уже набрался так, что даже не заметил моего появления. Он пьяно раскачивается на стуле, держит в руке баночку из-под джема, которые тут используют вместо стаканов — видимо, потому что они крепкие и бесплатные. Вокруг собрались мужчины за тридцать в рабочей одежде, тоже довольно нетрезвые, но не до такой степени. Они ведут себя
