— Засунь в карман для ножа, — посоветовала Маара.
— Ну-у, — протянул Данн, — туда-то любой вор в первую голову глянет.
— Данн, хватит пустых споров, — поморщилась Маара.
— Даулис скоро найдет нас. Обязательно, — уверенно сказала Лета. — Страшно без него. Когда я жила у Донны, эти альбы собирались толпой возле ее дома и орали: «Здесь не место шлюхам из Билмы! Вон!» А ведь они не знали, что я и вправду шлюха. Для них любая взрослая незамужняя женщина шлюха.
Данн и Маара утешали ее, успокаивали, но, когда Лета сказала, что не может побороть страх, переглянулись.
— Знаешь, Лета, мы ведь тоже чувствуем себя не в своей тарелке. И туман не рассеивается. — Туман и вправду висел недвижно.
— Этой ночью надо сторожить, — сказала Маара.
Лета вызвалась дежурить свою смену, но с непривычки заснула. Маара и Данн сели по обе стороны от двери с ножами наготове, затихли, прислушиваясь к ночным шумам. Потрескивал постоянно ползущий снег, свистел ветер в щелях, скрипела кровля. Они вышли проверить, как ведет себя туман. Ветер привел его в движение, белые клочья переползали с места на место, оживляя ландшафт. Казалось, валуны принялись раскачиваться и вслед за туманом тоже переползать с места на место. Несколько раз обоим показалось, что они заметили в слабом лунном свете мужской силуэт.
— Дай-ка мне твою змейку, — прошептал Данн.
— Данн, нам ни к чему тут труп. На нас сразу подумают.
— Потому я и прошу змейку. Царапина — яд — смерть… решат, что замерз. И никакой раны.
Приняв браслет, Данн тут же выпустил отравленное лезвие и бесшумно заскользил вниз по склону. Маара последовала за ним с ножом в руке. На нее накатило облако тумана, прошло мимо — и она потеряла Данна из виду. Ни брата, ни Кулика.
Всю жизнь их преследовал этот Кулик. Но сейчас Маара ощущала не страх перед этим врагом, а желание от него наконец навсегда отделаться. Здесь и сейчас. Уничтожить. Убить. И больше не оглядываться в страхе. Но пока что она не видела ни Кулика, ни брата. Маара ускорила шаг и почти сразу услышала натужное хриплое дыхание и шарканье подошв о скальную поверхность тропы. В туманном полумраке она разглядела два силуэта. Данн и Кулик схватились насмерть, каждый из них сознавал, что в живых может остаться лишь один. Кулик перехватил руку Данна со стиснутой в ней змейкой, отжал ее вверх, высоко над головами обоих. Данн вцепился в запястье правой руки Кулика, глубоко вонзив в нее ногти. Кулик вырвал правую руку, вооруженную ножом, и замахнулся на Данна.
— Кулик! — зарычала Маара.
Кулик тут же выпустил руку Данна и рванулся прочь, понимая, что против двоих ему не выстоять. Не желая упускать ненавистного противника, стремясь покончить с ним навсегда, Маара с силой швырнула в него нож. Нож ударил Кулика в плечо, отскочил и зазвякал по камням. Забыв о соотношении сил, их враг, разъяренный расцарапанным в кровь запястьем и неопасной, но болезненной раной на плече, развернулся и бросился на Маару. Снова перед ней оскал его безобразной пасти, опять буравят ее полные ненависти глаза. Но между нею и ножом Кулика внезапно оказался Данн, и змейка метнулась навстречу угрозе, сверкнула в лунном свете, как раз когда ветер взметнул клок тумана, скрыв загрохотавшую по камням упавшую тушу врага.
— Попал! — крикнул Данн.
— В него или в его штаны?
— Хм… В него… кажется.
— Пошли отсюда.
Они разбудили Лету, быстро собрались и покинули горный домик. Перевалило за полночь. Они медленно, нащупывая дорогу, продвигались по тропе, боясь оступиться, сбиться с пути, свалиться в пропасть.
Когда они спустились к «Белой птице», солнце уже поднялось, туман рассеялся. Они постучались в заднюю дверь, вернули плащи. Хозяин похвалил их за честность и добавил, что у Даулиса иных друзей и быть не может. Затем сказал, что видел вечером кого-то, взбирающегося в гору, однако туман помешал рассмотреть получше. Брат с сестрой переглянулись, и Данн рассказал, что случилось на склоне. Сказал, что отравленный клинок лишь слегка задел тело, но скорее всего этого хватило. И добавил, что не жалеет о смерти этого человека.
Хозяину услышанное явно не понравилось, но он сразу же заявил, что ничего не слышал, ничего не знает и никому их, разумеется, не выдаст.
— А как с трупом… Там, на горе?
— Если он труп, то о нем позаботятся снежные орлы. К вечеру от него останутся голые кости.
Втроем они отправились по западной дороге и вскоре увидели идущего им навстречу Даулиса. Лета замерла. Взглянув на ее лицо, Маара и Данн невольно взялись за руки, взгляды их встретились, но тут же снова разошлись, и они повернулись к обнимающимся Лете и Даулису.
Теперь уже вчетвером пустились они в путь, оставляя позади болота. Дорога поднималась по пологому склону, навстречу свежему ветру. Они заночевали у знакомых Даулиса, вчетвером в одной комнате, а вот следующую ночь пришлось провести под открытом небом… Даулис предложил им потерпеть до завтра.
В середине следующего дня они взошли на очередной холм и замерли. Перед ними простиралась голубая гладь, смыкавшаяся где-то очень далеко с голубизной неба. По небу бежали мелкие белые облака, под ними, как будто их осколки, перекатывались белые полоски. Ветер нес в лица мелкую морось, губы ощутили вкус соли. Даулис смотрел на своих спутников, улыбался. Выждав немного, промолвил:
— Западное море. Мы видим его каждый день.
Они свернули к югу, оставив море справа, потому что предстоял подъем к длинному дому из красного кирпича, окруженному верандами и столбами. Две большие собаки выбежали встречать Даулиса, дружелюбно облизали руки его спутникам, как бы сообщая, что бояться их не следует. Сытые ласковые собаки — новая деталь, невиданная ранее за все время путешествия. Значит, о голоде можно забыть.
На веранде дома двое, и Данн, ринувшись вперед с криком «Кайра!», перепрыгнул через ступеньки и замер, глядя на свежую симпатичную особу, улыбающуюся ему из шезлонга. Маара услышала капризное женское:
— Да, Данн, подзадержался ты где-то… — И увидела, что Данн рухнул на колени возле полулежащей подруги, осыпая поцелуями ее руки, затем щеки и наконец заключил ее в объятия.
Маара перевела взгляд на высокую мужскую фигуру в тени, позади Кайры. «Я же знаю его…» — забрезжило в сознании. Шабис! Впервые без военной формы. Он улыбался Мааре, казалось, чего-то ждал от нее. Она шагнула к нему, остановилась. Мааре показалось, что сердце взорвалось, а дыхание остановилось. Шабис подошел к ней, взял ее руки в свои, поцеловал их и произнес очень тихо, чтобы слышала только она:
— На этот раз, Маара, прошу тебя, обрати внимание на то, что я тебя люблю. — Она засмеялась, а Шабис, все еще держа ее за руки, продолжил чуть громче: — Не было за все это время ни минуты, когда бы я не думал о тебе. Днем и ночью…
