Ознакомительная версия.
– Так что-то было?
– Один паренек выдал мышечную реакцию, слабую, но болезненную, – ответил аспирант. – Через пятнадцать минут она прошла, без последствий. Но ты знаешь, у нас идет охота на ведьм. Остановите призыв, запретите военную кафедру, прогоните агентов по найму на работу в «Доу кемикал». Потому что эта компания производит напалм… Реакция может быть совершенно неадекватной, а я склонен думать, что это очень важное исследование.
– Кто это был?
– Ты же знаешь, что я не могу ответить. Я прошу лишь об одном: помни, что ты находился под воздействием легкого галлюциногена. Не смешивай вызванные препаратом фантазии с реальностью и не распространяй эту мешанину по кампусу.
– А вы мне позволите? – спросил Энди.
На лице аспиранта отразилось недоумение.
– Не представляю, как мы можем тебя остановить. Любая экспериментальная программа в колледже в большой степени зависит от добровольцев. За жалкие двести долларов мы не можем ожидать, что ты будешь молчать как рыба, правда?
Энди почувствовал облегчение. Если этот парень лгал, то виртуозно. Увиденное действительно могло быть чередой галлюцинаций. На соседней кушетке зашевелилась Вики.
– Теперь можем перейти к делу? – с улыбкой спросил аспирант. – Как я понимаю, вопросы положено задавать мне, так?
И он задал вопросы. К тому времени, когда Энди закончил на них отвечать, Вики уже окончательно проснулась, выглядела отдохнувшей, спокойной, ослепительной и улыбалась ему. Вопросы были подробные. Многие из них Энди задал бы и сам.
Но почему его не отпускало ощущение, что все эти вопросы – ширма?
Сидя на диване в одной из маленьких гостиных Студенческого клуба, Энди и Вики сравнивали галлюцинации.
Вики не помнила того момента, который тревожил Энди больше всего: окровавленная рука, вяло покачивающаяся над белыми халатами, бьющая по учебному плакату, потом исчезающая. Зато Энди не помнил того, что наиболее ярко запечатлелось в ее памяти: мужчина с длинными светлыми волосами поставил рядом с ее кроватью складной столик, и его поверхность находилась на уровне ее глаз. На столике появились костяшки домино, и мужчина сказал: «Повали их, Вики, повали их». А когда она потянулась к костяшкам, желая выполнить просьбу и повалить их, он мягко, но решительно перехватил руки и прижал к ее груди. «Для этого руки тебе не нужны, Вики. Просто повали их». После чего она посмотрела на костяшки домино, и они упали, одна за другой. Дюжина или около того.
– От этого я почувствовала себя очень уставшей, – рассказала она Энди, улыбаясь своей легкой, озорной улыбкой. – И у меня сложилось впечатление, что потом мы обсуждали Вьетнам. Я сказала что-то вроде: «Да, это доказывает: если уйдет Южный Вьетнам, уйдут они все». Он улыбнулся, похлопал меня по руке и сказал: «Почему бы тебе не поспать, Вики. Ты наверняка сильно устала». И я заснула. – Она покачала головой. – Но теперь это не кажется реальным. Наверное, я все выдумала или галлюцинация возникла на почве чего-то совершенно обычного. Вспомни, ты видел его? Высокого мужчину со светлыми волосами до плеч и маленьким шрамом на подбородке?
Энди не помнил.
– Но я не понимаю, как мы могли разделить любую из этих фантазий, если только они не изобрели препарат, который выявляет телепатические способности, а не просто вызывает галлюцинации. Я знаю, в последние годы ходили такие разговоры… Идея состояла в том, что галлюцинации обостряют восприятие… – Он пожал плечами, улыбнулся. – Карлос Кастанеда, где ты теперь, когда ты нам нужен?
– А может, мы просто обсуждали какую-то галлюцинацию, а потом об этом забыли? – спросила Вики.
Он согласился, что вероятность велика, но произошедшее с ними продолжало тревожить его. Это была, как говорили, «шуба»[9].
– Целиком и полностью я уверен только в одном, – сказал он, собравшись с духом. – Я, похоже, влюбился в тебя, Вики.
Она нервно улыбнулась и поцеловала его в уголок рта.
– Это так мило, Энди, но…
– Но ты немного боишься меня. А может, всех мужчин.
– Может, и так.
– Я лишь прошу: дай мне шанс.
– Шанс у тебя есть, – ответила она. – Ты мне нравишься, Энди. Очень. Но, пожалуйста, помни, что я пугаюсь. Иногда я просто… пугаюсь. – Она попыталась пожать плечами, но содрогнулась всем телом.
– Я запомню, – ответил он, обнял ее и поцеловал. После короткой паузы она ответила на поцелуй, держа его за руки.
– Папуля! – закричала Чарли.
Мир тошнотворно вращался перед глазами Энди. Натриевые фонари вдоль Северной трассы были под ним, земля – над ним и стряхивала его с себя. Потом он приземлился на пятую точку и съехал по оставшейся части насыпи, как мальчишка с ледяной горки. Ниже беспомощно катилась Чарли.
О нет, она вылетит прямо под колеса…
– Чарли! – сипло крикнул он, так, что заболело горло и едва не раскололась голова. – Осторожнее!
Затем увидел ее, сидящую на корточках на аварийной полосе, в ярком свете автомобильных фар, плачущую. Мгновением позже приземлился рядом, крепко приложившись задом к асфальту. Боль взлетела по позвоночнику до головы. В глазах задвоилось, затроилось, но в конце концов зрение пришло в норму.
Чарли так и сидела на корточках, обхватив голову руками.
– Чарли. – Он прикоснулся к ней. – Ты в порядке, лапочка?
– Лучше бы меня выкинуло под машины! – выкрикнула она сквозь слезы, ее голос звенел от презрения к себе, и у Энди защемило сердце. – Я этого заслуживаю, потому что подожгла того человека!
– Ш-ш-ш, – попытался он успокоить ее. – Чарли, незачем тебе больше об этом думать.
Он обнял дочь. Автомобили проносились мимо. В любом мог сидеть коп, и тогда для них все закончится. Сейчас такой исход вызывал почти облегчение.
Ее рыдания поутихли. Он понял, что отчасти их причина – усталость, которая и его боль делала нестерпимой, вызывала совершенно излишний поток воспоминаний. Если бы они могли добраться до укромного местечка и прилечь…
– Ты можешь встать, Чарли?
Она медленно поднялась, смахнула последние слезы. Лицо лунным диском белело в темноте. Глядя на нее, он почувствовал острый укол вины. Ей бы сейчас лежать в уютной постели в доме, за который постепенно выплачивается ипотечный кредит, с плюшевым медвежонком под рукой, чтобы следующим утром вернуться в школу и бороться за Бога, страну и второй класс. Вместо этого в четверть второго ночи она стояла на аварийной полосе платной автострады в северной части штата Нью-Йорк, преследуемая силами правопорядка, сокрушенная чувством вины, потому что унаследовала кое-что от матери и отца, и это кое-что досталось ей помимо ее воли, точно так же, как и ясные синие глаза. Непросто объяснить семилетней девочке, что папе и маме однажды потребовались двести долларов, и люди, к которым они обратились, солгали им, сказав, что опасаться нечего.
Ознакомительная версия.
