Зал снова взорвался аплодисментами. Кто-то даже, как показалось Ильичу, прокричал «Даешь!»
Фараон поднял руку, призывая собравшихся к тишине, и заключил:
— Подпитав угасший интерес к культуре и истории Древнего Египта, блокбастеры увеличили туристический поток в страну на 37,8 % по сравнению с 1900 годом, а также вынудили египетские власти принять решение о масштабных раскопках в Долине Царей и реставрации пяти пирамид. Все это, по прогнозам верховного жреца Ханописа, приведет к тому, что не позднее 2016 года критическая людская масса, скопившаяся на территории Египта и обеспеченная развитием туристической отрасли, позволит успешно завершить операцию «Поиск». Используя часть отреставрированных смертными пирамид как космические резонаторы, а часть — как гипноизлучатели, группа жрецов под моим руководством подключится к информационному полю Земли, сдвинет торсионные поля со своих орбит и навсегда внушит смертным идею воскрешения, воцарения и расширения власти Древнего египетского царства с целью установления на всей планете рабовладельческого строя как наиболее прогрессивного мирового порядка. Возврат к вере предков — не за горами! Победа будет за нами! Да будет на то воля Ра! Спасибо за внимание. Вопросы есть?
И Хуфу уже было откинулся с облегчением на троне, повернув крысиную бородку к помощнику, как в зале вдруг раздалось: «Есть вопросы! Есть». Толпа мумий удивленно загалдела, зашикала, а одна, безрукая и потому особенно противная, попыталась даже удержать выкрикнувшего, вцепившись челюстями в рукав ленинского пиджака. Ильич дал негоднице по губам, рванулся так, что затрещала ткань, и принялся ожесточенно пробиваться сквозь плотные ряды к президиуму, расталкивая локтями особо стойкие экземляры.
Уже на подходе он был остановлен рельефно высушенными негроидными качками с огромными клювастыми ножами в руках. «Позвольте, товарищи». Но те не позволили, грубо ухватив Ильича за руки. И тогда он еще громче прокричал в сторону трибуны: «Уберите жандармов! У меня масса вопросов! Это я вам, вам, эй!»
Услыхав столь фамильярное обращение, Хуфу недоуменно обратил пустые глазницы в сторону возмутителя спокойствия. Бараноголовый склонился к уху своего господина и услужливо зашептал, то и дело тыкая в Ильича пальцем. До ленинских ушей донеслось лишь «…дь», «…ого», «…а», что он перевел для себя как вожДЬ мировОГО пролетариатА и удовлетворенно подумал: «Понимают, с кем связались, мозгляки». Но тут бараноголовый в полный голос отчетливо произнес: «ЗабуДЬ этОГО мудакА, он недостоин твоего внимания, о владыка!».
Однако Ильич чем-то все же заинтересовал фараона, потому что тот поднял вверх забинтованную кисть (негры тут же убрали свои ручищи) и велел новичку приблизиться. Растирая онемевшие от объятий стражи конечности, Ильич бодро вскарабкался на постамент и энергично сунул фараону свою суховатую ладонь.
— Ленин! — представился он. — Владимир Ильич.
— Слишком много букв, — молвил крысинобородый, оставив протянутую руку без внимания. — Я буду звать тебя Ич. Говори, Ич. Не бойся. Что ты хотел спросить?
Убрав обе руки за спину, Ленин настойчиво повторил:
— У меня масса вопросов. О какой операции «Поиск» идет речь — во-первых. С какой стати вы объявили рабовладельческий строй прогрессивным, — во-вторых: это совершенно ошибочное заблуждение! И, наконец, в-третьих: на каком основании вы заняли председательское кресло? Если в нашу закрытую организацию принимают исключительно мумий, то лично я мумию Хуфу решительно не припомню. Науке известна мумия Тутанхамона, но это юнец, мальчишка!
Ильич нарывался на диспут, однако фараон неожиданно задрал бородку к потолку и затрясся в дребезжащем смехе. За ним облегченно захихикали собравшиеся: их деликатный смех, отраженный от стен гигантской гробницы, походил на одновременное шуршание крыльев многих тысяч летучих мышей.
— Ты мне понравился, Ич, — отсмеявшись, сказал фараон. — Несмотря на то, что в твоей голове поселился хаос. Пойдем со мной.
Фараон встал и на негнущихся ногах направился к стене с нарисованными воротами. При его приближении ворота налились багровым, вспыхнули, и вдруг растаяли, обнажив вход, откуда ощутимо прохладно задуло.
— Перерыв! — громко огласил бараноголовый, и стадо мумий послушно разбрелось по залу.
Глава 10. Ликбез от фараона
— Ложись, Ич, — фараон гостеприимно указал Ильичу на открытый саркофаг из красного полированного гранита. Рядом на полу валялись несколько гробов, по принципу мал-мала-меньше: чистая матрешка. Расписная крышка самого большого из них, сделанная в форме запеленутого тела, была небрежно прислонена к стене. В районе головы на ней имелись грубо намалеванные большие глаза и полосатая, как тельняшка, борода. «Похоже на столетие Одессы», — подумал Ленин.
— Ложись — повторил Хуфу. — Расслабься.
— Спасибо, еще належусь — отклонил это предложение гость. Однако торчать, вытянувшись по струнке перед крысинобородым, было для ленинского самолюбия унизительно и он присел на краешек саркофага.
Фараон осторожно опустился на трон — точную копию трона в президиуме, только уменьшенную до размера табуретки, и, устало потирая продавленную веками переносицу, подбодрил новенького:
— Спрашивай, Ич. Я буду отвечать, дабы в уши твои, коих числом два, вошла истина и проникла в сердце твое, угнездившись в ней навечно.
— Где это мы? — дал волю своему любопытству Ленин. — На конспиративной квартире?
— Приветствую твой вопрос! — оживился фараон. — Потому как еще Птах завещал нам идти от песчинки к камню, от простого к сложному, от мелкого к большому, от микробов к… ну и так далее. Мы находимся в моей погребальной камере. Вот, скажи, что видят глаза твои, коих числом три?
— Почему три? — подумал Ильич, но, повинуясь жесту Хуфу, невольно окинул взглядом помещение.
У саркофага и вдоль стен высились каменные истуканы с горшками в руках. Ленин отлично помнил, что вместе с фараонами в Древнем Египте хоронили и их бесправных слуг, даже в загробном мире обязанных служить своим эксплуататорам. Вывод напрашивался сам собой — крысинобородый для демонстрации могущества прихватил на тот свет фамильных ассенизаторов.
— Узри, Ич, детей Гора, хранящих то, что не должно видеть око смертного. Открой то, что сжимают в руках своих дети Гора!
— Но это же… ночные горшки, — заметил Ильич. — У нас в России, знаете ли, как-то не принято по навозным кучам шарить.
— Канопам, — строго поправил фараон. Он с кряхтением встал, поклонился одному из каменных болванов и сам принял у него горшок, на крышке которого была не слишком искусно запечатлена голова шакала. — Смотри, это мои легкие, — фараон извлек изнутри нечто, похожее на запыленного вяленого леща, — Они охраняются Хапи, стерегущим меня с севера. Вот там у восточной стены — в канопе с головой павиана лежит мой желудок, его хранит Дуамутеф. Амсет у южной стены хранит мою печень. А в канопе с головой сокола, которую сторожит Кебексенуф, лежат на стороне запада мои кишки.
