Так что Сара наконец получила столько спаривания, сколько хотела, — теперь в нее регулярно входили длинные, мощные и молниеносные члены, которых ей так не хватало в юные годы. А когда, много лет спустя, у ее собственных дочерей начали набухать седалищные мозоли, для Сары не было большей радости, чем видеть, как дочурок мощно трахают с бесконечной любовью на мордах все их родители-самцы, по очереди и вне очереди. Когда она изредка вспоминала об экс-художнике, на ее морде всегда обозначалась неизбывная тоска, но перед глазами у нее вставал не сам Саймон, сексуальный атлет, молниеносный самец, а его рисунки, подарок Тони Фиджиса. Рисунки, впоследствии проданные за солидную пятизначную сумму частному коллекционеру.
Пятизначность суммы особенно радовала Сару — она хорошо понимала, что, как только в Суррее узнали, какая вокруг нее сложилась группа, все мосты были немедленно сожжены.
— «Хххууу» как вы думаете, надо ли нам чистить и шофера? — настучал побегушка Боб на плече у Саймона, трясясь в кузове.
— Не знаю, — ответил он, — возможно, не стоит, вы же знаете, в этих местах все кишмя кишит ВИШем «хуууу».
— «Уч-уч», — кашлянул Буснер с переднего сиденья, показывая; — Не думаю, что можно заразиться через чистку, так что давайте-ка я «чапп-чапп» попробую помочь бедняге.
Именитый натурфилософ, как он до сих пор любил себя обозначать, запустил пальцы в заляпанную грязью шерсть на пузе у бонобо, сидевшего за рулем, и тот сразу же отозвался радостным поклацыванием зубов и даже поцеловал Буснера в морду. Психоаналитику-радикалу потребовалось все его самообладание, чтобы не отпрыгнуть.
Перелет из Лондона оказался невыносимо долгим, вдобавок самолет все время трясло. Буснер так и не понял, почему регулярные рейсы из столицы Великобритании в Дар-эс-Салам совершает только компания «Эр-Ланка». Единственное объяснение — считать, что шимпанзе на этом краю мира, раздираемом гражданской войной, только и хотят, что узнать, как себя чувствуют шимпанзе на другом краю мира, где происчетверенькивает аналогичное бедствие.
В столице Танзании группа Буснера — Дайкса застряла на три дня, ожидая выписки разрешения на поездку внутрь страны и выделения водителя-проводника, который доставит их к озеру Танганьика — там, в восьмистах милях от океанского побережья, и находился лагерь Раушутц. Эти три дня группа провела в попытках приспособиться к стране, где беспорядки в тот момент были куда беспорядочнее обычного. Резня в Руанде еще не закончилась, и беженцы оттуда добирались даже до далекого Дар-эс-Салама, совершенно запруживая улицы. Шимпанзе с деньгами селились в первых попавшихся домах, шимпанзе без денег просто забирались на еще не занятые деревья. Группе Буснера — Дайкса пришлось устроиться в борделе, где с них требовали почасовую оплату за комнаты.
Это обстоятельство дало Буснеру повод категорически запретить спаривание на период, пока группа находится в Африке, а равно устроить подчиненным по сему поводу лекцию.
— Возможно, гетеросексуальное спаривание и не является наиболее эффективным способом распространения вируса, однако местные самки в массовом порядке подвергались «уч-уч» инфибуляции,[170] а иным даже целиком удаляли седалищные мозоли. Мало того, «хууу» насколько известно, вирус продолжает мутировать. Не забывайте, мы находимся в тропиках — месте, где биологическое разнообразие достигает «чапп-чапп» пика; на планете нет другого места, где бы жило больше видов живых существ, к каковым относятся не только обычные животные, насекомые и т. д., но и вирусы. Принимая же во внимание «хууууу» жасы, охватившие сейчас Руанду и Бурунди, можно быть уверенным, что миграция возбудителей самого широкого ряда опасных болезней резко усилилась. Тем не менее, — Буснер продолжил махать своими длинными лапами, — я не слишком беспокоюсь на ваш счет, мои дорогие, так как, если не считать сотрудниц «уч-уч» этого заведения, спариваться нам будет особенно не с кем. Бонобо, как вы все знаете — за исключением, быть может, Саймона, — не слишком любят «уч-уч» проникающий секс, предпочитают петтинг нормальному шимпанзеческому половому акту. По мне, это извращение, но оно же объясняет их прискорбную исключительную плодовитость — когда у самок в матках нет чужой спермы, они беременеют с потрясающей скоростью.
На Саймона Африка с ее морем шимпанзе произвела столь гнетущее впечатление, что он даже думать о спаривании не мог. Он вообще с трудом отличал самок от самцов в бурном шерстяном потоке, бушующем на улицах и стенах домов Дар-эс-Салама, а уж о том, чтобы определить, набухла у самки мозоль или нет, и значи не четверенькало. Поэтому Саймон держал голову у земли и просто следовал за задницей вожака.
Водитель-проводник, рекомендованный Буснеру, оказался честным малым, но не показывал ни на чем, кроме местного пиджина на основе английского, в результате жестикулировать с ним было непросто. По мере продвижения на север дожди становились все более проливными, а дороги все более непроезжими. Сначала они ехали по извилистому и испещренному выбоинами, но все же шоссе о нескольких рядах, потом по извилистому и испещренному выбоинами уже не шоссе, но еще асфальтированной транспортной артерии, которая затем превратилась в извилистую и испещренную выбоинами уже окончательно проселочную дорогу, ведущую из Кигомы на север в Ньярабанду, что всего в пяти милях от границы с Бурунди.
В здешних краях от беженцев некуда было деваться. Они падали на путешественников с деревьев, как перезрелые бананы, неуклюже скакали по веткам вдоль дороги, четвереньками по болоту, исполнявшему здесь функции обочины, и купались в грязи всякий раз, когда мимо проезжал автомобиль. Саймон не мог себе представить, как в этом перевернутом мире вообще выживают люди — там, где шимпанзеческая жизнь ничего не стоит, кто будет думать о жизнях нескольких десятков несчастных животных?
Беспокойство Саймона о людской доле усилилось после чистки с одним бонобо в Кигоме. Судя по выглаженной рубашке и солнечным очкам от известнее го дизайнера, бонобо был высокозаползшим членом партии. Он показал Саймону, что сейчас спрос на человеческое мясо велик, как никогда.
— Здесь, самец, никого не интересует, что там показывают про исчезающие виды и прочее, — махал он лапами, — люди, что ты с ними ни делай, все равно воруют наших детей, так что мы выходим в джунгли и воруем детей у них «ггрррнннямням». А учитывая, что творится на севере, у нас даже образовался отличный рынок для мяса из буша.
Буснер, от чьих глаз не укрылись эти жесты, успокоил Саймона:
