— Ты поезжай домой, — и он наклонился над задним сиденьем и растолкал Тима.
— Пойдем, малыш. Мы выходим.
Джули пересела за руль.
— Когда тебя ждать дома? Или у тебя все предусмотрено? А то смотри, мало ли что. Может, к ней очередь из таких, как ты, уже стоит…
Кертис вылез из машины и захлопнул за собой дверь. Он взял сына за руку и повел к эстакаде, которая черным монолитом вырисовывалась в темноте ночи. Они поднялись по ступенькам, и он услышал, как взревел двигатель машины, уносящейся по шоссе в направлении дома.
— Где мы? — спросил Тим.
— Ты знаешь это место. Я тебя туда каждую неделю привожу. Это Школа, в которой тренируют людей вроде тебя или меня. Место, где мы, псионики, учимся.
Вокруг них зажегся свет. От главного входа отходило множество коридоров, подобных металлическим стеблям лозы.
— Ты можешь здесь остаться на несколько дней, — сказал Кертис сыну. — Ты сможешь выдержать разлуку с матерью? На несколько дней?
Тим не ответил. Он опять погрузился в свое обычное молчание и просто шел вслед за отцом. Кертис подивился про себя: как мальчику удается так глубоко уйти в себя — это же видно — и в то же время оставаться начеку? Ответом служил каждый дюйм напряженного молодого тела. Тим ушел в себя, избегая контакта с людьми. Но он поддерживал практически принудительный контакт с другим миром — точнее, с одним из других миров. И в этом мире людей не было — хотя в нем тоже присутствовали вполне реальные вещи.
Как Кертис уже предвидел, сын вдруг развернулся и пошел в сторону. Побежал по боковому коридору. Он смотрел, как Тим с тревожным лицом дергает за ручку дверь в кладовку, пытаясь открыть.
— Ну ладно, — со вздохом сказал Кертис. Он подошел к сыну и открыл дверь своей карточкой. — Видишь? Здесь ничего и никого нет.
У мальчика талант провидца отсутствовал начисто — это было видно по лицу. Его затопило выражение невероятного облегчения. У Кертиса при виде этого сжалось сердце. У них с Джули такой ценный дар — и надо же, сын его не унаследовал. Кем бы он ни уродился, он уродился не провидцем, это сто процентов.
Время было далеко за полночь — начало третьего, но во внутренних отделениях Школы все еще кипела жизнь. Кертис мрачно поздоровался с парой телепатов из корпуса — те заседали в баре, обставленные бутылками пива и пепельницами.
— А где Салли? — резко спросил он. — Я хочу пройти внутрь и увидеться с Большой Макарониной.
Один из Телепатов лениво ткнул большим пальцем в сторону:
— Да где-то тут. Вот в ту сторону идти, к детским комнатам. Правда, она уж, наверное, спать легла. Время-то позднее… — и он оглядел Кертиса, все еще вспоминавшего свой разговор с Джули. — Тебе надо избавиться от такой жены, да поскорее. Она слишком старая и слишком худая. Тебе бы завести полненькую смазливую молодку…
Кертис мысленно хлестнул его злостью — и с удовлетворением наблюдал, как ухмылка сползает с молодой лощеной рожи и сменяется холодным и враждебным выражением.
Другой Телепат резко выпрямился и заорал вслед Кертису:
— А когда со своей бабой разберешься, пошли ее к нам, мы ее тут того! Займемся ею как надо!
— Я так понимаю, что тебе нужна девушка примерно двадцати лет от роду, — сказал другой Телепат, запуская Кертиса в тихий коридор погруженного в сон детского крыла. — Волосы темные — поправь меня, если я ошибаюсь, — глаза тоже темные. У тебя в голове очень отчетливый образ. Возможно, такая девушка даже существует. Давай-ка посмотрим… Так, она невысокая, очень симпатичная, и ее зовут…
Кертис выругался про себя: положение обязывало открывать разум членам Корпуса. Телепаты поддерживали связь друг с другом — по всем колониям и уж точно внутри Школы и в колониальном правительстве. Он сильнее сжал ладонь Тима и повел его к двери.
— Слушай, а мальчишка твой, — сказал телепат вслед Тиму, — странный какой-то. Проба странная выходит. А можно я глубже пролезу?
— Держись подальше от головы моего сына, — отрезал Кертис.
И захлопнул дверь за Тимом. Конечно, дверь ни от чего не закрывала, но ему стало полегче, когда огромное железное полотно двинулось и встало на место. Он подтолкнул Тима в узенький коридор и завел в крохотную комнату. Тим тут же принялся рваться — его внимание привлекла боковая дверь. Кертис яростно дернул его к себе:
— Там ничего нет! — грубо одернул он сына. — Там туалет! Вот и все!
Тим продолжил тянуть его в сторону. И все еще дергался, когда на пороге появилась Салли. Она как раз подвязывала пояс халата, лицо припухло со сна.
— Здравствуйте, мистер Перселл, — поприветствовала она Кертиса. — Здравствуй, Тим.
Зевнув, она включила торшер и плюхнулась в кресло.
— Чем могу быть полезна в столь позднее время?
Салли тринадцать, она высокая и нескладная, у нее желтые, цвета кукурузы волосы и веснушки на носу. Она сонно покусывала заусенец и зевала. Мальчик сел напротив. Чтобы развеселить его, она оживила пару перчаток, мирно лежавших на тумбочке. Тим радостно рассмеялся, глядя, как перчатки осторожно подползли к краю стола, слепо пошевелили пальцами и принялись осторожно спускаться на пол.
— Отлично, — проговорил Кертис. — Ты совершенствуешься. Надеюсь, занятия не прогуливаешь.
Салли пожала плечами.
— Систер Перселл, здесь, в Школе, меня не могут научить ничему. Вы же знаете, что я — самый мощный Пси по части оживления. Они просто дают мне работать самостоятельно. На самом деле я даю задания малышне, они еще совсем Немые. Но из них может выйти толк. Я думаю, что из пары может получиться что-то стоящее. Если будут тренироваться, конечно. А они… ну, они меня, конечно, подбадривают и все такое. Ну вы сами знаете: психологические консультации всякие, витамины, свежий воздух. Но учить им меня нечему.
— Они могу научить тебя, насколько ты важна сама по себе, — сказал Кертис.
Он предвидел эту беседу — естественно. Последние полчаса он обдумывал несколько разных стратегий ведения диалога, отверг их одну за другой и в конце концов остановился на этой.
— Я хочу увидеться с Большой Макарониной. А для этого пришлось разбудить тебя. Ты знаешь почему?
— Конечно, знаю, — ответила Салли. — Ты его боишься. А поскольку Макаронина боится меня, ты хочешь, чтобы я присутствовала при встрече. — Она отпустила мыслью перчатки, и они безвольно поникли. Поднялась на ноги и сказала: — Что ж, пошли.
Он много раз уже видел Макаронину, но так и не привык к его виду. Вот и сейчас Кертис пребывал в благоговейном ужасе — хотя предвидел эту сцену! Он стоял перед платформой. Смотрел, молча и потрясенно. Как всегда.
