— Дятел оборудован клювом, — сказал я. — Клюв у дятла казенный. Если дятел не долбит, то он либо спит, либо умер. Не долбить дятел не может, потому что клюв всегда перевешивает. Когда дятел долбит, в лесу раздается стук. Если громко — то, значит, дятел хороший. Если негромко — плохой. Очень хороший дятел может долбить за двоих. Если бы существовал гигантский дятел, он мог бы задолбать небольшого слона.
У парня отвисла челюсть.
— Что, что? — спросил он. — Кого задолбать?!
— Почти все городские дятлы, — продолжил я столь же четко и громко, — одноразовые, с пластиковыми клювами девять на двенадцать и неизменной геометрией крыла. Основной пищей городских дятлов является размоченная слюнями древесная долбанина. Описаны так же случаи нападения городских дятлов на котлеты домашние и поджарку из свинины. Друг другом дятлы, как правило, брезгует.
— Это у кого клюв пластиковый?! — начал вставать второй парень, который без усов. — Я вот тебе сейчас клюв начищу, посмотрим из чего он сделан.
— Случаи конфликтов дятлов с людьми редки, — поспешил я договорить, — однако в Москве следует опасаться темечковых дятлов, жертвами которых становятся пожилые люди, пренебрегающие панамкой. Такой дятел наводится на световые блики, не боится воплей и всегда старается довести долбежку до конца…
Я нервно осмотрелся. Официантка и бармен стояли за буфетной стойкой с завороженным видом. Чувствовалось, что моя тирада им нравится. Но помощи от них ждать не стоило. Безусый розовый пиджак уже навис над моим темечком, ему не надо было даже наводиться по блику от люстры. Усатый начал вставать, не хотел, видно, уступить все удовольствие от критики в мой адрес своему коллеге. Единственное, что пришло мне в голову, так это зацепить левой стопой ногу безусого, а правой — резко ударить его в коленку.
Пока противник орнитологии эффектно падал, сшибая кроме стола товарища, я успел выскочить из буфета. Расстояние до своего номера я преодолел со скоростью, на которую не способен не только дятел, но и стриж. В голове крутилась последняя, не высказанная фраза: «Ручной дятел явление столь же редкое, как и ножной, потому что приручить дятла можно только тремя, ныне забытыми, старинными словами. Выраженной иерархии между дятлами не наблюдается, хотя крупный дятел запросто может задолбать мелкого».
Я запер дверь изнутри и горестно понял, что сегодня придется обходиться не только без кофе, но и без еды. Выходить их номера было крайне опасно, хотя отдельного вида бешеных дятлов не существует, в любой популяции встречаются исключения. Особенно, если городского дятла предварительно разозлить.[5]
Я включил телевизор и максимально приглушил звук. Если будут искать, — меня дома нет.
В гостинице я второй день, и дни эти прошли достаточно удачно. Прибыв с тремя тысячами зелёных в кармане (с жильцами повезло, я легко снял с некоторых из них за чужую квартиру за восемь месяцев вперед), я купил приличный номер в гостинице «Ярославская», что вблизи ВДНХ.
Номер в этой, вполне приличной, гостинице стоил 750 рублей, что для столицы более, чем скромно.
«Моя мама — лучший в мире выдумщик…» — сказал с экрана смазливый карапуз. Такие мальчики, подрастая, обычно приобретают голубой окрас. Правда, если выдумщица мама будет кормить его бульонными кубиками, он может и не вырасти. В состав этих концентратов входит глютаминовая соль, которая при высокой температуре выделяет ядовитую кислоту.
И тут зазвонил телефон. Я помедлил брать трубку. С другой стороны, если это мои любезные оппоненты, то не будут же они ломиться среди бела дня в номер. В «Ярославской» неплохая охрана, защитят если что. А к диалогу я готов. Расскажу им о розовых дятлах, которые водятся в полях и питаются нектаром крапивных цветов. Так как клювы у этой популяции атрофировались, они долбят друг друга морально, а с возрастом преображаются в пеликанов.
— Я вас внимательно слушаю, — поднял я трубку.
— Ну, что там, Владимир? — сказал какой–то картавый голос. — Шеф уже злиться, статья нужна не позже, чем к утру.
Есть у меня привычка подхватывать разговор на любую тему. Когда не знаешь, о чем речь, получается интересно[6].
— Работаю, — сказал я, — тружусь.
— Ты, только учти, — продолжил картавый, — поменьше статистики, побольше жареных фактов. Обязательно укажи, сколько стоит девочка в Москве, — предполагаемая шапка материала: «Сколько стоит семилетняя проститутка?»
— Учту, — сказал я.
Трубку повесили.
Я тоже повесил и озадаченно посмотрел на телефон. И подумал, что я все же — олух. Ведь в гостинице кроме кафе отличный ресторан. И мне никто не мешает заказать там все, что душе угодно. И главное — кофе. В кофейнике. Большой кофейник кофе со всеми причиндалами.
Я представил, как официант вкатывает в мой номер столик с блестящим, пышущим паром кофейником, рядом с которым на белоснежной салфетке стоят густые сливки в фарфоровом молочнике, сахар в сахарнице, сухарики или печенье в кружевной корзиночке… И тотчас позвонил в ресторан.
Второй звонок я сделал на коммутатор гостиницы. В «Ярославской» пользование телефоном платное, как на Западе; минута разговора по Москве стоит два цента. У них там стоит компьютер со специальной программой. И этот компьютер, по моему разумению, должен регистрировать входящие звонки. Так оно и оказалось, телефон, с которого мне звонили, был зарегистрирован. Я записал его и позвонил. Это оказался номер газеты «СПИД и ОПАСНЫЙ СЕКС». Кто–то там перепутал телефон и заказал некому Владимиру статью о малолетних проститутках. И о педофилах, надо думать. Я, вообще–то и сам был Владимиром. И, если не убежденным педофилом, то в некоторой степени склонным к нехорошим связям с несовершеннолетними.
Делать мне пока было совершенно нечего, настроение было непривычно приподнятое, будто я второй день умеренно бухаю, так что я сел и бодро начал статью о детской проституции. Почему бы мне не быть сведущим в этой проблеме? Статистику я мгновенно «изобретал» при помощи собственной фантазии.
Начал я с заголовка. Заголовок — это гвоздь, на котором висит вся картина газетного материала.
Сколько стоит «Лолита»?
… — Дяденька, а вам девочка нужна?
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Я ничего не имею, я спрашиваю, — невозмутимо ответил пацан.
— Что за девочка?
— Знакомая. Она в сквере клиентов снимает, тут недалеко.
— А сколько ей лет?
— Одноклассница. Да вы не думайте, она все умеет.
