вцепившись в них так, что тело под пальцами побелело, ещё сильней, зарычал, и…
О-о!..
Вздох-выдох из их разгорячённых лёгких наконец совпал.
Он позволил рукам расслабиться, потянул тело женщины ещё к себе — чтоб смогла лечь. Конвульсии у Марины не проходили добрую минуту.
И он мог рассмотреть лицо.
Такое лицо, которое бывает у полностью удовлетворённой женщины.
Хм-м-м…
Не-ет, тут — что-то другое. Хищный оскал ровненьких белых зубов и вдруг обозначившиеся цинично-сластолюбивые складочки вокруг рта сказали ему, что его девушка вовсе не так «наивна» и «чиста», как хочет обычно, чтоб про неё думали.
Нет. Она — явно куда сложней. Расчётлива? Да. Наивна? Нет. Но…
Опасно показывать ей, что он её «вычислил». Можно… И без глаз остаться.
Поэтому он прекратил изучать сейчас, когда пик содроганий прошёл, почти вернувшееся к обычному состоянию умиротворённой кошечки, лицо, и быстро лёг рядом на постель. Постаравшись оказаться за спиной девушки, повернувшейся к нему самой выдающейся частью спины. Которую делила пополам пикантная впадинка…
Теперь вместо стонов и воплей изо рта его зазнобы вырвался один — зато долгий и тихий! — стон. Впрочем, лежала она с закрытыми глазами недолго.
— Милый!.. Тебе хочется есть?
— Ну… — он знал, что прямо вот так, сразу, вставать и идти кушать, — нельзя. Как бы голоден не был.
Однажды уже обжёгся: «Ага! Так тебе жрачка важнее, чем ласки бедной влюблённой женщины?!» После чего — слёзы, вопли, и очередной… Скандал.
Впрочем, ему — не привыкать. За последний месяц (он специально считал!) состоялось пять больших, если можно их так назвать, с выкриками вроде «Никогда я не вернусь!», и ещё четыре малых — когда «бурю в стакане» удавалось приглушить на месте. С помощью доставки на дом: то понравившегося накануне платья, то — чёрной икры с шампанским, то — просто очередного украшения: серёжек с настоящим жемчугом и кольца с рубином (тоже, разумеется, настоящим, а не каким-нибудь — «выращенным»!)
Поэтому «пойти перекусить» он согласился только через минут десять стонов о том, что «измочалила, как грушу», и «уговариваний». «Милая» пошла сервировать стол. (Хотя чего его сервировать — достаточно расставить привезённое, и дать вилки-ложки.)
Моясь в душе, Олег дорассортировывал факты.
То, что его зазноба сделала операцию по удалению клитора, ему доложил нанятый детектив. И то, что произошло это ещё одиннадцать лет назад, то есть — ещё до смерти отца, говорило лишь об одном: его солнышко планировало вести именно такой образ жизни чуть ли не с детских лет. Разумеется, негритянки такую операцию делают ещё в молодости — иначе они просто не выдерживали бы напора и выносливости своих жеребцов. Отличавшихся к тому же и большим размером этого самого. Достоинства.
Но то, что она сама не сможет теперь получать полного «релакса» от секса — похоже его расчётливо-хитрозадую зазнобу волновало меньше всего. Ей нужно было только создать у клиента впечатление, что они — вот именно: «гармонично подходят друг другу в постели!» Она так и говорила: «Ах! Это просто чудо какое-то — что мы так идеально подходим! Прямо — созданы друг для друга! Полная гармонь, как говорится!»
Конечно, лучше понимать ситуацию он стал, когда его детектив принёс список бумажных книг, которые за последние двадцать лет заказала с доставкой его лапочка. То есть — она всегда хотела иметь их под рукой. «Совершенствование женской сексуальной энергии» шло чуть не первой. А там — методика упражнений, делающих стенки вагины мускулистыми, и способными, следовательно, подстроиться и создать максимально «приятные» условия для любого …уя. И эта самая методика наверняка Мариной освоена в совершенстве. Как и всё остальное, что может усилить кайф у партнёра. А он…
Блин. Себе-то самому он мог признаться: в первый… да и во второй раз — купился.
Купился, купился.
Подозрения, что всё не так просто, появились у него только где-то на вторую неделю — когда их пики, несмотря на очень разное время собственно «процесса», как-то уж слишком хорошо совпадали… Недоработка с её стороны?
Вряд ли. Скорее, как инстинктивный психолог, каковыми в силу природных способностей и являются все женщины, она рассчитывала на то, что в экстазе пика её партнёру будет не до сексопаталогических изысканий, и, уж тем более — раздумий…
Чёрт её возьми. Оно и верно, конечно. Олег знал, понимал, что большинство тех, кто был у Марины до него, могли и не обратить на это внимание. Ну как же: знаменитое мужское самолюбие! Так приятно тешить его мыслью, что ты — призовой кобель. И любая женщина от тебя — кричит и стонет. Бьётся в экстазе, царапается, визжит… Словно не отдавая себе отчёт в своих действиях.
Только вот уж очень однообразно Марина кричит и стонет: набор приёмчиков по извиванию, содроганиям, и воплям стоило бы иногда разнообразить! Иначе подсознание партнёра начинает мигать красной лампочкой: «дурят нашего брата!».
Он вышел к ужину, лишь замотав чресла в полотенце. Ну и правильно: зачем эта лишняя возня с трусами или бриджами? Вряд ли они досидят до конца ужина.
Ан — нет!
Ошибочка вышла.
Партнёрша что-то не торопилась сегодня быстро-быстро прикончить все те восхитительные деликатесы, что громоздились на немаленьком кухонном столе, и сгрести все тарелки с этого самого стола — как у них уже пару раз бывало. Чтоб утолить якобы «внезапно вспыхнувшую страсть» прямо тут же…
Как же, внезапно.
Сейчас, спустя месяц знакомства, он уже отлично разбирался в мимике кукольно-детского, гротескно миловидного лица. И всего остального.
Знал, куда смотреть, и что отслеживать.
Например, когда вот так, как сейчас подрагивают колени, можно сказать с уверенностью: его зазноба действительно утомлена — такое было, когда они пешком обошли все семь этажей «Эскориала», потратив на это три часа. (Ничего, кстати, «подходящего», так и не приобрели! И пришлось ему на следующий день везти ласточку в «Гонолулу». А тогда он до машины чуть ли не нёс её на руках — «все ноги отходила!».)
И ещё подозрительно, что она всё время смотрит себе на трусики, и поводит ляжками — словно он растёр ей там всё на …ер, и ей больно?! Некомфортно?
Чёрт возьми! А, может, так и есть?! О-о! Возможно, тогда сегодня не придётся «отрабатывать» по второй! Потому что она-то знает: «по-второй» у него — гораздо дольше! И «свирепей!». Зря, что ли, он принимает «Озверин»?! («Озверин! Выпейте, и ваша девушка будет стонать и кричать!»)
Ужин прошёл как-то на удивление спокойно. Они если и переглядывались, то только нежно. Без обычных подмигиваний, и поглаживаний точённой крохотной ступнёй под
