— Что, милая? Все в порядке. Держись, все будет хорошо.
«Я схожу с ума, — подумала она, — не Джордж, а я схожу с ума».
— Все будет хорошо, — прошептал он еще раз.
Но она по голосу слышала, что он в это не верит. И в руках его это чувствовалось — не верит.
— Что с нами? — отчаянно воскликнула она.
— Не знаю, — ответил он почти невнимательно.
Он поднял голову и чуть отвернулся, хотя по-прежнему прижимал ее к себе, чтобы она не плакала. Казалось, он к чему-то прислушивается. Она почувствовала, как сильно забилось сердце у него в груди.
— Хитзер, послушай, я должен вернуться.
— Куда? Что происходит?
Голос ее звучал тонко и высоко.
— К Хаберу. Я должен идти немедленно. Жди меня в ресторане, Хитзер, не ходи за мной.
И он пошел. Она пошла за ним. Он шел, не оглядываясь, быстро спустился по лестнице, прошел под арками, мимо сухих фонтанов и вышел к стендам фуникулеров.
Здесь ждал фуникулер. Джордж сел в него. Она задыхаясь, подбежала, когда кабина тронулась.
— Что с тобой, Джордж?
— Прости.
Он тоже тяжело дышал.
— Я должен идти туда. Тебе не надо вмешиваться.
— Во что?
Она его ненавидела. Они сидели на противоположных сиденьях, отдуваясь.
— Что за глупости? Зачем тебе возвращаться?
— Хабер…
Голос Джорджа на мгновение дрогнул.
— Он видит сон.
Глубокий безымянный ужас закрался к Хитзер. Она отбросила его.
— Видит сон? Ну и что?
До сих пор она смотрела только на него.
Фуникулер пересекал реку, вися высоко над водой, но никакой воды не было, река высохла. Дно ее растрескалось, покрылось илом, грязью и множеством костей, каких-то предметов и умирающей рыбы. Большие корабли лежали с накренившимися палубами.
Строения Нижнего города Портленда, столицы мира, высокие, новые; прекрасные кубы из камня и стекла, чередовавшиеся с зеленым зонами; крепости правительства — Исследование и Развитие, Связь, Промышленность, Экономическое Планирование, Контроль за Окружающей Средой — все они расплывались, таяли, как медузы на солнце, углы оплывали, вязкие и тягучие.
Фуникулер шел быстро и не останавливался на станциях.
«Что-то случилось с кабелем» — подумала Хитзер отвлеченно.
Они неслись над исчезающим городом достаточно низко, чтобы слышать грохот и крики.
Когда фуникулер поднялся выше, за головой Джорджа поднялась Маунт-Худ. Должно быть, он увидел в глазах Хитзер огненный отблеск, потому что сразу повернулся к огненному конусу.
Вагон несся вперед между расплывающимся городом «и бесформенным небом.
— Сегодня все идет кувырком. — сказала женщина в глубине вагона громким дрожащим голосом.
Зарево извержения было ужасно и величественно. Его огромная природная энергия, казалось, действовала успокаивающе на фоне того пустого пространства, которое раскинулось перед вагоном.
Предчувствие, охватившее Хитзер, когда она перевела взгляд вниз, не обмануло ее.
Оно было здесь. Пространство или период времени, или разновидность пустоты.
Присутствие отсутствия, нечто непостижимое и без определенности, куда все падало и откуда ничего не выходило. Ужасное и в то же время никакое.
Когда вагон остановился, Джордж устремился в это Ничто. Он оглянулся на Хитзер и крикнул:
— Подожди меня, Хитзер, не ходи за мной.
Хотя она старалась послушаться его, Это пришло к ней.
Хитзер быстро к нему приближалась.
Она обнаружила, что вокруг нее все исчезло, что она затерялась в темной пустоте, что она без головы, в отчаянии зовет мужа, зовет и падает в сухую пропасть.
Руководствуясь только силой воли, которая у него была действительно необыкновенной, когда была направлена в нужную сторону, Джордж обнаружил под ногами твердый мрамор ступеней ХУРАДа. Он пошел вверх, а глаза сообщали ему, что он идет в тумане по грязи, по разлагающимся трупам, по бесконечным тропкам. Было очень холодно, хотя пахло горячим металлом и сожженной плотью. Он пересек вестибюль. Золотые буквы афоризма прыгнули на него: ЧЕЛОВЕЧЕ… Е… Е…
Эти буквы пытались схватить его за плечи, за ноги.
Орр шагнул в движущийся лифт, хотя тот был невидим, и стал подниматься в Ничто, по-прежнему, поддерживаемый лишь силой воли. Он даже не закрыл глаза.
На верхнем этаже пол стал ледяным, примерно в палец толщиной, и совершенно прозрачным. Сквозь него были видны звезды южного полушария. Орр шагнул на него, и звезды зазвенели громко и фальшиво, как треснувшие колокольчики. Запах стал еще отвратительнее. Орра чуть не вырвало. Он шел вперед. Теперь дверь кабинета Хабера. Он ее не увидел, но нашел ощупью. Завыл волк, на город двинулась лава.
Орр подошел к последней двери и распахнул ее, По ту сторону — ничего.
— Помогите мне, — произнес он вслух, потому что Ничто втягивало его и поглощало.
У него не было сил бороться, чтобы миновать это Ничто.
В голове глухо загудело. Он подумал о Тьюа’ке Энпне Эннбе, о бюсте Шуберта. Ему послышался яростный голос Хабера:
— Какого дьявола, Джордж!
И все это было ему нужно. Он пошел вперед. Идя вперед, он знал, что может потерять все.
Он вошел в центр кошмара.
Холодная вращающаяся тьма, сделанная из стекла, тащила его назад. Он знал, где стоит Усилитель. Он протянул руку, коснулся стены, нащупал нижнюю кнопку и нажал.
Затем скорчился, закрыл глаза и обхватил голову руками. Страх победил его. Когда снова поднял голову и огляделся, мир опять существовал. Не в очень хорошем состоянии, но существовал.
Они находились не в башне ХУРАДа, а в каком-то грязноватом кабинете, которого Орр никогда не видел. На кушетке, растянувшись, лежал Хабер, пассивный, с торчащей бородой. Борода снова была рыжеватой, а кожа белой. Глаза полуоткрытые, но ничего не видящие.
Орр сорвал электроды, провода, которые соединяли голову Хабера с Усилителем, и посмотрел на машину. Надо было ее уничтожить, но он не знал, как это сделать, да и сил не было. Разрушение — не его дело. К тому же машина безгрешна, виноваты использующие ее.
— Доктор Хабер, — сказал он, тряся большое, тяжелое плечо. — Хабер, вставайте!
Немного погодя большое тело шевельнулось и село.
Безвольное и слабое. Повисшая большая голова, рот расслаблен, глаза смотрят прямо во тьму, в пустоту, в Ничто, бывшее центром Вильяма Хабера. Глаза были большими, не непрозрачными, а пустыми.
Орр испугался и попятился.
«Я с ним не справлюсь, — подумал он, нужно позвать на помощь», Он вышел из кабинета, миновал незнакомую приемную, сбежал по лестнице. Он никогда не был в этом здании и не представлял себе, где находится. Выйдя на улицу, он понял, что это улица Портленда. Но и только. Он никогда не был на этой улице.
