– Они рядом, – прошептала Илва. Она пригнулась, насторожилась, как готовый к прыжку хищник. – Они повсюду. Здесь, там. Ими пропах весь туннель.
Слова отражались от стен и убегали эхом дальше в темноту, превращаясь вдали в смеющееся тявканье. Поэтому говорить хотелось как можно тише. Над нами пронеслось несколько летучих мышей, и в подземелье кто-то снова протяжно вздохнул. Земля вздрогнула, с потолка посыпались мелкие камни. Краем глаза я заметил скользнувшую в свете факела фигуру. Нечеткие очертания человека на мгновение появились и вновь исчезли в темноте. Кто здесь? Показалось, что я слышу какой-то шепот у себя в голове, слова без смысла, складывающиеся в странное звучание, имеющие безумный ритм. Идущий впереди Вот резко остановился, и Эс Бэ едва на него не натолкнулся. Вот предостерегающе поднял руку, прислушиваясь к чему-то, а затем сказал:
– О жизни час! Лети, не жаль тебя, исчезни в тьме, пустое привиденье.
– Он все время так разговаривает? – спросил Эс Бэ, оглядываясь на меня.
Я пожал плечами:
– Как видишь. Кстати, ты же волшебник, так почему мы до сих пор идем с факелом? Неужели не можешь вызвать свет?
– Могу, – серьезно ответил Эс Бэ. – Сейчас сделаю.
Он достал колоду карт, вытащил одну из них, что-то прошептал и вернул карту обратно в стопку. Загорелся свет, заставив зажмуриться. Но уже через мгновение яркая вспышка расплылась вокруг нас матовым тусклым свечением. Тень Эс Бэ вздыбилась, ощетинилась клыками, но тут же вновь стала прежней. Я решил, что это преображение мне только почудилось – мало ли что может показаться в подземелье, когда свет дрожит, а по стенам блуждают тени, похожие на монстров, и в темных местах блестят светлячки, словно глаза притаившихся врагов.
– Засада! – закричала Илва, выхватывая метательные ножи.
Это были не светлячки. Ратусы прятались у стен, скрывались за камнями, сливались с полом – мы едва не попали в расставленную ими ловушку. С тявканьем вся стая бросилась на нас. Их оружие – кривые мечи да изогнутые когти на длинных пальцах, и ярость – глупая, первобытная, заставляющая убивать ради поживы. Одежда – рванье и набедренные повязки. Лишь на их предводителе, держащем в обеих руках полуторный меч, была натянута кольчуга, настолько длинная, что волочилась по земле, мешая ратусу передвигаться.
Я выстрелил, выхватив пистоль из кобуры, – выучил это умение при повышении уровня, и теперь мои руки сработали сами. Один из ратусов рванулся вперед, и предназначавшаяся их предводителю пуля отбросила его на землю. Кольчугу главаря заляпало кровью. Главарь взвыл, раскручивая над головой меч, но лишь задел одного из своих. Раненый взвизгнул, схватился за глубокий порез на груди и, скуля, забился на земле. Я выстрелил повторно, с левого бока, но пистоль дал осечку. У курка что-то вспыхнуло, обжигая мне бок.
«Получен урон 2».
Боли не было – мы же в игре. Но мой персонаж, не повинуясь командам, на несколько секунд потерял управление, схватился за раненый бок. Или я сам хотел это сделать, а виртуал лишь подчинился моим мыслям? Рассуждать было некогда. Один из ратусов подпрыгнул и вцепился мне в руку. Острые зубы прокусили кожаную броню, но урона не нанесли. Я попятился, забыв про кинжал и меч, прикрываясь от наседающих врагов повисшим на руке противником.
Вот был в гуще боя. Окруженный ратусами, он орудовал выскользнувшим из руки клинком. Кровь разрубленных им ратусов стекала по механическим чудовищам на его доспехах и вырезанным узорам, отчего казалось, что металл расцветает красным орнаментом.
Магический свет погас. Эс Бэ швырнул в толпу ратусов одну из своих карт, и нескольких врагов будто разорвало изнутри, но остальные повалили волшебника на землю. Его крик затих под кучей противников.
Илва стояла у стены. У ее ног лежало несколько ратусов, из которых торчали метательные ножи. Глаза Илвы были белыми. Казалось, что впавшая в транс Волчица не видит и не слышит ничего из происходящего.
– Илва!
Ударом кулака я сбил на землю вцепившегося в руку ратуса. Выхватил из-за спины меч и несколькими взмахами уложил двух врагов. Остальные отпрянули назад.
– Что, не нравится?!
Меня охватил азарт боя. Я ринулся на помощь Эс Бэ, но вдруг увидел непонятное: предводитель ратусов завыл, затявкал и пронзил ударом в спину одного из своих соплеменников. Выдернул меч и широким взмахом прикончил катающегося по земле раненого. Затем ворвался в гущу насевших на Эс Бэ ратусов. Удар, еще один. Отрубленная крысиная голова покатилась по земле, рядом упал шевелящийся, словно огромный червь, розовый хвост.
Я перевел взгляд на Илву, которая словно слилась со стеной. Пальцы на ее руках царапали камень, тело вздрагивало, и казалось, что мысленно Илва находится где-то далеко отсюда. Один из ползущих по земле ратусов вцепился ей в ногу. Илва вскрикнула и упала. Вслед за ней закричал предводитель ратусов, потом возмущенно затявкал, глядя на окровавленный меч в своих руках. Вот не позволил ему долго пребывать в недоумении, взмахнул рукой, и во врага полетел гарпун на цепи.
Но оружие лишь скользнуло по кольчуге – ратус увернулся и рубанул мечом по цепи. Сталь бродяги выдержала удар зазубренного лезвия. Вот замахнулся мечом, ратус неожиданно ловко уклонился, подпрыгнул и ударил в ответ. Сталь зазвенела о сталь. Наполненные кровью узоры на доспехах бродяги вспыхнули красным светом. Глаза металлического паука на груди налились багрянцем. Вот пошатнулся, но устоял на ногах и нанес ответный выпад. Острие его меча разорвало кольчугу на животе ратуса, красные от крови металлические кольца посыпались на землю. Ратус схватился за рану, упал мордой вниз, и Вот прикончил его, вогнав клинок в спину.
Все это произошло за считаные мгновения. Я поспешил на помощь Илве, оставив Эс Бэ самостоятельно разбираться со сбившими его с ног ратусами. Удар катаной, еще один – я разбрасывал врагов, освобождая мою Волчицу, изрезанную, окровавленную, но еще живую. Прижатая к земле, она держала одного из своих противников зубами за шею, и тот трепыхался, как полузадушенный цыпленок во рту куницы. По шее Илвы бежала его кровь.
Я протянул руку. Илва с омерзением отбросила затихшего ратуса и сама вскочила на ноги.
– Ефимовский! – выкрикнул я, оборачиваясь к Эс Бэ, но помощь тому уже не понадобилась.
Несколько мертвых ратусов лежали рядом с ним, а в руках волшебник сжимал нож. Но последнего ратуса – клянусь, я не мог ошибиться! – убила его тень. Темная лапа с изогнутыми когтями будто отделилась от земли и вспорола живот врага. Затем тень вновь стала прежней.
– Вот так! – самодовольно сказал Эс Бэ, поднимаясь.
