Так билось сердце. Собственная жизнь. И одновременно с этим – первое, едва заметное движение вязкого геля, мерцание застывшего света. Даже какое-то тепло и запахи… А после все стихало. Замирало. Холод и безмолвие неизбежно возвращались. Однажды Олег задумался: «Что бы ощущал клиент, будучи здесь запертым?» Или если в результате сбоя его бы мотало только по таким местам – одноликим, серым и мертвым? Что кто-то злой играет с ним? Водит по замкнутому кругу, желая увидеть побольше страданий и слез? Раскаяния или чего-то еще?
Задавался бы он вопросом «За что? За какие грехи?»
Как-то раз он заблудился в таком месте, забыв кодовое слово, возвращавшее на уровень выше. Но даже не успел испугаться, поскольку его быстро вытащили. Сковывающее одеяло ужаса накрыло позже – когда он очнулся в своей «родной» криобанке. Возможно, это была глупая шутка уродов, которые стояли рядом и хихикали…
Сейчас темно. Полночь. А что дальше? Что будет, когда я просплюсь?
Выбор невелик. Полудень – полуночь.
Он окончательно перестал различать людей. Иногда вокруг двигались какие-то тени. Серые пятна. Прозрачные оболочки, не люди. Казалось, они шарахаются от него. Даже в мире теней он чужой.
Крупных объектов, например, машин, нельзя было не заметить. Но лучше бы совсем не видеть их, поскольку они… как оказалось, ездили сами по себе. Разъезжались на перекрестках. Следовали сигналам светофора. Хамили. Парковались у обочин. Но из салона никто не выходил, там ничего не было, только темнота. Такие же пустые самолеты кружили где-то в мрачной высоте. Дома-скорлупки, внутри которых никто не ходит и не живет. А возможно, никогда не ходил и не жил.
Вот он уловил краем глаза низкую тень, мелькнувшую у ног.
Должно быть, собака. Или кошка. Или крыса…
Да и правда, какая разница? К черту.
Олег остановился перед внезапно возникшим на пути мрачным проемом и заглянул в него.
Он буквально провалился в свою темную, захламленную квартиру, упав на пол сразу у входа. Кое-как приподнялся и на четвереньках добрался до кровати. Распахнутая и немного перекошенная дверь, поскрипев, закрылась сама собой.
Так и не раздевшись, Олег залез на кровать. Рядом на тумбочке стояли несколько фотографий в рамках. Его одурманенный взгляд упал на одну из них: ту, где он вместе с девушкой, похожей на Елену. Где те двое счастливы.
Были счастливы.
– К черту, – на поверхность тумбочки упал тяжелый удар и смел фотографии.
На спине и руках вздулись мышцы от напряжения. Олег замер, уткнувшись в подушку и тяжело дыша:
– Все проклято.
Изображения Олега и девушки, их лица перерезались трещинами стекла, разбитого при падении.
Дыхание стало замедляться и постепенно успокаиваться. Спустя десяток секунд тело полностью расслабилось, а сознание провалилось в забытье.
У обочины одной из улиц Калининграда, неподалеку от Королевской горы, остановился легковой «Opel» черного цвета. С переднего пассажирского места вышла темноволосая девушка в белом деловом костюме.
Алина.
Поправив прическу, она приложила к уху смартфон и посмотрела в вечернее небо.
На месте водителя остался мускулистый, обритый налысо мужчина в джинсовой одежде. Он вертел в руках зажигалку, дожидаясь пассажирки.
Алик.
– Сколько лет! – выдохнула девушка, и ее карие глаза выразили легкое беспокойство. – Служба безопасности своих не забывает? Пусть и бывших, да? – она на мгновение потеряла контроль над голосом, в почти «бархатные» тона вплелись непозволительно высокие, кричащие нотки.
– Так точно, – ответил из трубки низкий голос мужчины в возрасте. – Давай сразу к делу. Ты нужна нам. Твои возможности журналиста.
– Узнаю, узнаю. Ни секунды на лишнее… – девушка быстро взяла себя в руки, поскольку успела понять, в каком ключе будет развиваться разговор.
– Ситуация аховая, – перебив, продолжил настойчивый собеседник, – мы заплатим любые деньги. Нужно быстро найти одного парня.
– Ага, – кивнула она.
– Есть фоторобот. Обнародуй его. Нужно, чтобы подключилась общественность. Чтобы менты заработали активнее.
– Ты сейчас… про ментов пошутил или как?! – чуть помедлив, усмехнулась девушка.
– Алина, любые деньги. Любые. Ты знаешь босса.
Она вновь немного замешкалась:
– Н-нужен повод. Его не просто…
– Результат в ближайшие часы. Просто обнародуй фоторобот, а остальное мы сделаем сами. Ты должна выдать изображение в эфир.
– Ну… а что он сделал? – осторожно поинтересовалась она.
– Украл планшет с незавершенным сеансом, – после небольшой паузы сознался собеседник.
Алина присвистнула:
– Кое-кто облажался по полной.
– Так ты в команде?
– Нет, я хочу это услышать, – потребовала девушка, недобро улыбнувшись.
– Ты с нами?
– Скажи это!
– Ладно… Да, мы облажались. И без тебя вряд ли справимся. Теперь довольна?
Последовала короткая пауза.
– Есть одна идея, – задумчиво сказала журналистка. – Мы как раз едем делать репортаж… Местная молодежь отжигает в запрещенной игре. «Дозоры», если не слышал. Можно устроить…
– Провокацию? Отлично. Пересылаю фоторобот.
Мужской голос оборвался гудками. Алина озадаченно посмотрела на смартфон. Через секунду пришло MMS с фотороботом парня, что украл планшет.
– Неприятный тип, не за что зацепиться, – она оценила внешность вора и села в машину.
– Кто тебя так завел? – спросил водитель, глядя, как девушка ерзает на сидении.
Не дождавшись ответа, добавил:
– Уже опаздываем.
– Алик, я могу сама сесть за руль, – нервно ответила она, – давай жми.
Их «Opel» несся по ночным улицам Калининграда.
Алина откровенно пялилась на голову коллеги, остриженную недавно «под ноль». Заметив интерес, Алик покосился и потер лысину. Ладонь прошлась по коже, не привыкшей что-либо чувствовать: ни холодный воздух, ни прикосновение пальцев. Ощущения оказались незнакомыми…
В конце концов он не выдержал пристального внимания:
– Блин, ты мешаешь вести машину.
– Это так внезапно… – она боролась с желанием уколоть коллегу. – Извини, но с волосами было лучше.
Алик решил принять вызов:
– Тогда у меня тоже пара вопросов.
– Валяй.
– Ты смотришь в последнее время, как…
– В смысле?
– Стала носить линзы, или мне показалось?
– Да в чем дело-то?!
– Твои глаза… в общем, если не смотреть в них прямо… становятся такими…
– Какими?!
– Ну, голубыми, что ли. Темно-синими.
Девушка рассмеялась, запрокинув голову.
– Уже лучше, – он мельком взглянул на «коллегу» и снова уставился на дорогу. – Люблю твой смех. То есть, я хотел сказать, это лучше, чем твои колкости.
