Далия Трускиновская - Феминиум (сборник)

Ознакомительная версия.

– Это, однако, уже свинство, – пробормотал Андрес.

Пусть встреча и частная, донья Исабель – уважаемый иерарх церкви, а Йорек – дипломат. Выказывать неуважение подобным способом недопустимо.

Карлос позвонил снова, затем забарабанил в дверь.

– Что они там, уснули, что ли?

– Андрес, набери номер Йорека, – распорядилась преподобная.

– Но, донья Исабель…

При подобном отношении епископу не следовало делать первого шага.

Словно прочитав его мысли, донья Исабель сказала:

– Йорек может спать, заболеть, удрать через окно. Но в доме должна быть обслуга. Если они не отвечают…

Эрсилья поспешно принялся нажимать кнопки мобильного. И снова безответно. А уж от грохота в дверь всякий бы проснулся.

– Карлос, – начал Эрсилья, – надо звать охрану…

Но в этот миг дверь открылась. Сама по себе.

– Донья Исабель, дон Андрес, подождите, я пойду, проверю. – Карлос извлек армейский «ларго», осторожно шагнул за порог. За дверью никого не было. Очевидно, старый замок не выдержал титанических ударов Карлоса. Но это не отменяло вопроса – почему в назначенное время никто не отозвался.

Осмотревшись, шофер двинулся дальше. Андрес, выдержав паузу, последовал за ним. Донья Исабель не останавливала его. Было тихо… очень тихо… но это еще ничего не значило.

Они пересекли прихожую, полутемную, с мраморным полом в черно-белую клетку. Наверх вела лестница, широкая, с резными перилами. Резными были и деревянные панели на стенах – по ним вверх, к открытым окнам, скользнул взгляд Эрсильи. Но окрик Карлоса заставил его опустить глаза. Смотреть следовало не вверх, а вниз. На площадке лежал человек в темном костюме. И на шахматных квадратах растеклась кровь.

Карлос бросился вверх по лестнице, откуда, несомненно, свалилась жертва, Эрсилья – к лежавшему. Это был не Йорек. Похоже, что дворецкий или кто-то еще из обслуги. К счастью, он был еще жив, но разве что чудом. На горле у него зияла рваная рана.

– Донья Исабель! Мария! Зовите охрану!

Сам Андрес снова схватился за телефон. Пока он вызывал «скорую», снова взглянул на раненого. У Эрсильи не было медицинского образования, но всех семинаристов учили оказывать неотложную помощь.

Но эта рана… ее характер…

Несчастному не перерезали горло. Его рвали зубами.

Сверху не доносилось ни звука, и Андрес, насколько хватило сил, рванул по лестнице. Пробежал по коридору. Заглянул за ближайшую открытую дверь.

Среди раскиданной мебели (звуков падения не было слышно, следовательно, разбросали ее раньше) застыли двое.

Карлос, слегка пригнувшись, опустил руку с «ларго». И уставился в угол, где на четвереньках замер Владислав Йорек. Его седые волосы были всклокочены, зубы оскалены, а глаза, прежде казавшиеся карими, теперь отсвечивали желтизной.

Глаза!

Взгляд!

– Карлос, не смотри ему в глаза! Нельзя!

Из глотки Йорека вырвалось глухое рычание, и он прыгнул вперед. Но в этот миг Карлос успел выйти из ступора, и рукоятка армейского пистолета опустилась на голову прелата.

Десять дней спустя. Араукана

– Ликантропия, как я и предполагал, – сказал доктор.

– Но разве эта болезнь не вымысел?

– Это вопрос, – вздохнул дон Рамон Тлалок, главный психиатр при госпитале Святой Троицы. – Ликантропия, то есть заболевание, при котором больной считает себя волком и поступает соответственно… сейчас относится скорее к сфере истории медицины, чем к практике. Случаи заболевания ликантропией описывались тогда, когда вера в оборотничество была распространена повсеместно. То есть больные или воспринимались как оборотни, или сами себя таковыми воспринимали. Когда этот предрассудок исчез, исчезла и болезнь. За последние столетия не было зафиксировано ни одного случая ликантропии. И потому многие, подобно вам, дон Андрес, уже не верят, что такое заболевание реально существовало.

После инцидента в особняке прошло уже более недели, а Йорек так и не пришел в себя. Поскольку требовалось как-то объяснять его отсутствие на публике, было объявлено, что он заболел. Собственно, это была правда. Не сообщалось, однако, что он содержится в особом крыле госпиталя, большей частью пристегнутый ремнями к кровати – доктор опасался слишком часто делать ему успокоительные инъекции. Ни лекарства, ни сеансы гипноза не могли вернуть нунцию рассудок. По настоянию доньи Исабель, в палате провели обряд экзорцизма – с тем же успехом.

– А ваше собственное мнение, доктор? Какова причина заболевания? – спросил Андрес.

– Я бы сказал, что это последствие тяжелейшего нервного срыва.

– Мне не показалось, что Йорек к подобному склонен. Он производил впечатление чрезвычайно выдержанного человека.

– Вот именно. Все время с момента прибытия в Араукану он находился к окружении, которое было для него чуждо и ненавистно. И он ради пользы дела был вынужден постоянно подавлять эмоции. В какой-то миг психика не выдержала. Так сказал бы я, но…

– Что?

– Если бы не эта волчья мания… Такое впечатление, что все человеческое в нем начисто исчезло. Он ведет себя как настоящий волк – по всем рефлексам. Будь Йорек родом откуда-нибудь из Африки, где вера в оборотней бытует до сих пор, я бы это понял. Но для уроженца старой Европы… непостижимо.

Эрсилье нечего было возразить. Он был одним из немногих, кого допускали к Йореку, и он знал, что насчет «волчьего поведения» тот прав. И это человек, по всем признакам обладавший развитым интеллектом… бедняга. Такого и врагу не пожелаешь.

После госпиталя Андрес направился на виа Оталора, где располагалось столичное управление полиции. Ничего не поделаешь. Там интересовались совсем иными аспектами происшествия, чем у Святой Троицы. Несомненно, имело место покушение на убийство (к счастью, служащий особняка остался жив, хотя до сих пор не мог сказать ничего внятного, у него были повреждены голосовые связки), а донья Исабель и ее спутники были свидетелями. Правда, епископа Нуэва-Вальдивии, сняв первоначальные показания, больше не тревожили, а вот Андреса и прочих вызывали. По понятным причинам, дело сохранялось в строжайшей секретности, как со свидетелей, так и с группы, выезжавшей на место происшествия, взяли подписку о неразглашении, а следствие вел непосредственно коррехидор Арауканы дон Мануэль Сапатеро.

Этот человек, слывший грозой столичной преступности, на первый взгляд производил впечатление типа, привыкшего решать проблемы с помощью рыка и кулаков, но Эрсилья, побеседовав с ним, убедился, что тот – специалист вполне компетентный.

Ознакомительная версия.