— Это о путанах, — пояснил сосед. — Я смотрел. Хороший фильм. Жизненный.
— Я-то только заголовки вижу без очков, — пояснил Литр Иваныч. — Но все равно. Какой там вид бабочек! Всего-то ночных! Но уже тенденция. Вымирает потихоньку животный мир. А что с эстонским народом будет через двадцать — то лет без воды? Так. «Ансамбль „Ласковый май“ выступит вместе с Майклом Джексоном». «„Пинк Флойд“ собирается в Москву».
— Что!!? — крикнул Сергей. — Дай! — Он выхватил газету и скороговоркой прочитал вслух: — «Дэвида Гилмора вряд ли надо представлять нашим молодым читателям, да и немолодым — тем, кто любит современную музыку. Виртуозный гитарист, певец, автор слов и музыки знаменитых песен вместе с другими двумя „Флойдами“ — Ником Масоном (ударные) и Риком Райтом (клавишные) собирается вскоре посетить Москву». — Боже мой, боже мой. Боже же ты мой.
— Ты чего одурел, — трезво сказал Литр Иваныч. — Успокойся. Сопли-то утри. То ли еще будет. Ой-ё-ёй. Дай-ка мне мои зоркие очи, вон там, на полотенце, в футляре.
— Да. Есть для чего жить, — восхищался Сергей. — Пинк Флойд. А!? Вот ведь до чего дошло. Пинк Флойд в Москве! А мы не верили. Спорили. Смеялись. А тут еще: «„Группа, названная надеждой советского рока в 1987 году, признанная лучшей рок-группой страны в 1988 году, стала теперь главной загадкой 1989 года“, такое мнение о „Наутилусе Помпилиусе“ высказал в одной из популярных музыкальных телепередач журналист Артем Троицкий». Ни хрена себе! «Советского рока!» Пусть Маныч теперь утрётся со своим джазом.
— Давай назад, — нетерпеливо сказал Литр Иваныч, и забрал газету. — Рок у него. Не о том думаешь, — сказал он Сергею и постучал кулаком себе по лбу. — «Климакс у мужчин не обнаружен», — выразительно зачитал Литр Иваныч следующий заголовок, вооружившись очками. — Вот. Понял? — спросил он у Сергея. — А мы и не сомневались, однако. Ну, это потом. «У кого сколько любовников?» О! «Самые верные супруги — стал он выразительно зачитывать из газеты, — англичане, — меньше 50 процентов в течение супружеской жизни заводят романы на стороне. В Германии, США, Франции и России изменяют от 74 до 76 процентов мужчин. Подсчитано, что средний роман случается раз в два года, длится три месяца и состоит из семи с половиной половых актов»… С половиной, — задумчиво повторил Литр Иваныч. — Это как? Когда муж застукает? С недоделочкой?
— Кобели. Кобели и есть, — сказала бабка, задвигая за собой дверь в купе. — Похабень одна.
— Любопытные тут у вас новости, — смущенно пробормотал Литр Иваныч, внимательно вглядываясь в газетный шрифт, — «Чудеса под одеялом», — зачитал он очередной заголовок.
— На каком поприще на хлеб зарабатываете? — спросил сосед, — Говорите, по служебным едете.
Литр Иваныч сделал вид, что очень заинтересован газетой.
— А вы сами-то? — спросил Сергей, слезая со своей полки вниз.
— Кооператор, — скромно сказал мужчина.
— Это?.. — многозначительно спросил Литр Иваныч, подняв лицо от газеты, — какой профиль?
— При заводе у нас кооператив. Торгуем продукцией завода. Обеспечиваем желающих. Так-то как? По фондам и разнарядкам?
— Еще бы! — понятливо откликнулся Литр Иваныч. — Фонды давно выбраны.
— А у нас — пожалуйста. Подороже, конечно, процентов на пятьсот. Зато есть. А какая разница? Всё равно по безналу платят. Всё по закону. Ну, у меня и свой тоже зарегистрирован. Торгово-закупочный. Я через него тоже себе немножко откусываю. А у вас какое направление?
— Мы красной ртутью занимаемся, — сказал многозначительно Сергей.
— У нас акционерка. С Ирландией, — ввернул Литр Иваныч.
— У вас внешнеэкономическое, — с уважением протянул мужчина. — Совместное. У-у-у. А кроме ртути, чем торгуете?
— Дивидяхами — сказал Литр Иваныч.
— Чем? Видяхами?
— Дивидяхи. — Литр Иваныч широко раздвинул руки. — Не знаете что ли? Все серии с Высоцким. На одной дивидяхе.
— А-а. Видаки! Тема хорошая. Видаки — на ура. Но надо первую руку иметь. Без накрутки. Тема, конечно, интересная. Очень. Очень интересная. Можете по факсу сертификат прислать?
— Договоримся, — важно сказал Литр Иваныч.
— Кстати, вам два вагона югославской баранины не нужно? У меня биржевая цена. Очень приемлемая. Очень. Мне всего пол процентика. По договору. Нет? Жаль. А спирт — ректификат? Этанол С2Н5ОН. Проба на чистоту с серной кислотой, — заученно затараторил он, — Проба на окисляемость, на метиловый спирт с фуксинсернистой кислотой. Фурфурола нет, — убеждено сказал он. — Цистерна. 54 тонны. Стоит в Ярославле, на Сортировочной. Но, буквально до понедельника.
— Шило[16] не интересует, — сказал пренебрежительно Сергей.
— А что еще есть у вас? — заинтересовался сосед.
— Нотики еще, — сказал Сергей, разглядывая свои ногти.
— Это что? — спросил сосед.
— Компы, — вспомнил Литр Иваныч.
— Компы? Не знаю. Надо прошелестеть это дело. Сертификат есть? По факсу можете послать? Ассортимент, технические условия, Инкотермс, прочее? Что это вообще?
— Да не секрет. Вы вроде интеллигентный человек. На Западе в интернетах на вешалках какие угодно висят, — стал снисходительно рассказывать Сергей. — На пуговицах, с застежкой, на молнии. На кнопочках. С опушкой, без опушки. До пупа и ниже.
— У нас и в Эстонии своя рука, — значительно сказал Литр Иваныч. — Из Финляндии Валерка привезет. Хоть весь интернет, вместе с селедкой и трусами.
— Прибалты — они шустрые, — согласился кооператор, быстро потирая шею. — Вот — вот из Союза выпрыгнут. А бартер?
— Какой еще бартер?
— Я понимаю — вас валюта интересует. А всё же — на обмен? Товар — товар, — угодливо сказал кооператор. — По Марксу.
— Обмен? — переспросил Сергей.
— На воду, — веско сказал Литр Иваныч.
— А что? Актуально? — оживился сосед.
— Есть такие прогнозы, — важно сказал Сергей. — Эстонцам вода нужна. У них колодцы пересохли.
— Воду я могу устроить, — быстро сказал кооператор. — Сколько надо?
— Согласуем.
— У вас визитка есть? — спросил Сергей.
— Это что?
— Карточка такая. С телефоном. С Нокией.
— Нет.
— И у нас кончились. И вообще… Обули нас, — горестно сказал Литр Иваныч. — Карнавальщики. Феллини всякие.
— Клофелиньщики, — пояснил Сергей.
— Едем вот, а… И не похмелиться даже, — пожаловался Литр Иваныч. — Сидели вчера… Как люди. Полресторана за наши деньги гуляло. А сегодня и… Вот… Спели они романсы, денежки наши. Только доллары и мелочёвка ихняя остались. А что с ними?
— Поглядеть можно? — живо спросила бабка. — Я никогда иностранных не видала.