если уж случалось танцевать, смело обхватывал свою даму за талию и выделывал ногами нечто усредненно фокстротное, однообразное, годное на все случаи жизни. И ничего, сходило.
Вадик, наоборот, в тот вечер не танцевал ни разу, угрюмо подпирал стенку. Это была, надо признаться, его постоянная позиция на танцверанде. А между тем он прошел специаль ный курс современных бальных танцев, заплатив за него свои- ми кровными денежками, считался одним из самых старатель, ных учеников, тщательно записывал в тетрадку: «Основные движения польки - полушаг, легкий прыжок с поворотом...» Да, кое-какие навыки ему дали, но они, надо сказать, мало помогали, все равно не хватало смелости, уверенности в себе, А есть ли на свете такие курсы, где можно это приобрести?
Так и вышло, что они оказались рядом у перил, Никита и Вадик. Закурили от одной спички. С этой спички, с малень. кого языка пламени, подрагивающего на ветру, заслоненного заботливо ладонью, собственно, и началось их знакомство. Разговорились, обсудили последний шпионский фильм и сошлись в оценке: концы с концами не сходятся. Потом еще раз случайно столкнулись в толпе, выяснилось, что у Никиты есть книжка братьев Стругацких, как раз та, которую Ва. дику очень хотелось бы прочесть. Вадик записал Никитин адрес, договорились, что он заедет.
Около десяти Никита, позевывая, разыскал Вадика:
- Давай пошли. Смоемся вместе, а? Понимаешь, эта Тамара, ну, в клетчатом, которую я натанцовывал... ничего девочка, но она, оказывается, загородная. Неудобно, придется провожать, пускай только до вокзала, но все равно мне не с руки. Если б она жила где-нибудь на моей трассе... Я всегда в середине вечера спрашиваю, где живет, это дело серьезное.
Они пробирались прямиком через кусты сирени к воротам парка. Вадик был несколько ошарашен таким чисто утилитарным подходом своего нового знакомого.
- Ну, как же ты так? А если... если настоящее чувство? Или просто очень понравится?
Никита засмеялся:
- Да понимаешь, вроде ничего, нравится... А потом как узнаю, что далеко живет, так сразу разонравится. И глаза не те, и разговор...
Стал объяснять уже серьезно. Он вечерник. Днем завод, тоже интересно, тоже хочется не ронять марку. Рано вставать. Голова должна быть ясной. Нет, тратить вот так за здорово живешь час-полтора на провожание - это ему не по карману. Не может он себе позволить такую роскошь. Исключено.
Ворота парка они давно уже миновали. Вадик шагал рядом с Никитой по тротуару, руки в карманах, насвистывая сквозь свои передние металлические зубы, редко поставлен- ные, с просветом.
- Ты прости... я тебя, конечно, мало знаю,- он покосился снизу вверх на Никиту. - Но то, что ты говоришь... Это ведь расчет! Самый обыкновенный голый расчет.
Никита не согласился. Нет, он не расчетлив. Другие не прочь в примаки, а он вот не пойдет за какой-нибудь папиной дочкой в обеспеченную семью, да ни за что, ему этого не надо. Сам. Своими руками. Только себе обязан. У него в этом смысле все обдумано, решено, он считает...
- Но это тоже расчетливо,- тихо, грустно сказал Вадик,- Только получается расчетливость наоборот. Замечательная девушка... может, как раз твоя судьба, твое счастье. А ты откажешься из принципа.
- Как ты сказал? Расчетливость наоборот? Занятно,- одобрил Никита. - Ты вообще занятный парень. Мне с тобой хорошо разговаривается... Ну, во всяком случае эта клетчатая Тамара типичное не то. Обыкновенная глупенькая квочка, примитив. И потом - ты разве не заметил? - там есть ребята из ее поселка, и все почти под мухой, ходят, задираются. Правда, она сказала, что знать их не хочет, но они-то кружат, как волки, готовы чужаку горло перегрызть, да и друг другу... Устроят запросто свалку. А драться, по-моему, глупо, я терпеть этого не могу. Дичь, варварство. Еще порежут бритвой, изуродуют. Одному у нас во дворе ухо отрезали...- его передернуло, пробежала дрожь отвращения,- Вот ходи потом такой... Совсем сопляки эти мальчишки из поселка, а пили в углу чистый спирт, и не закусывая. Нет цели, нет смысла существования, не жаль ни своего времени, ни своей жизни, так где им чужую ценить, жалеть? Дурачье, опасное дурачье. И было бы из-за кого! Случайная смазливая мордашка. Расходы неадекватны приходу. Нет, надо уметь быть благоразумным и вовремя смотать удочки.
- А если ее обидят? - спросил Вадик с затаенным вздохом,- Такая тоненькая, нежная...
Никита махнул рукой: ну, она ихняя, сами разберутся. Он в побоище все равно не полезет, пусть даже просто разнимать. Обе стороны объединятся - и давай мутузить того, кто разнимает, сколько таких случаев.
- Тем более мне надо руки беречь, тонкая работа. Мои руки и в армии сохраняли, я ведь на приборах сидел, отладка, ремонт, тяжелого не подымал, грязного, грубого не делал. Сортиры - без меня!.. Приду завтра в цех, пустяковая царапина, немного нагноилось, а работать не смогу. Ведь это прямой ущерб делу. Ты согласен?
Вадик сказал, что уж очень Никита все взвешивает, это нехорошо, тем более смолоду. Но пьяная драка, конечно, не игрушечки, особенно когда финки, хотя бы и самодельные. Да еще выйдешь виноватым. Кого-то пырнули на вечеринке, ты спал за шкафом, а иди докажи. Получай срок, топай.
Никита вскинул голову:
- Как так: выйдешь виноватым? Ну нет, кто сделал, пусть отвечает. Виноваты виноватые.
Вадик хмыкнул. Вот ты, оказывается, какой зеленый. Ручной, домашний. В чем-то взрослее меня, положительнее. Трезво смотришь на вещи. А в этом отношении... Не нюхал. Еще жизнь не казала тебе коку-маку. Что ж, слава богу. Не всем знать изнанку, задворки. Необязательно ходить кривыми путями - прежде чем выйти на прямую. Можно, наверно, и без грязи. Чистеньким.
- Не виноват, но попал в неприятную историю? Обстоятельства так. сложились? Что-то я плохо в это верю,- рассуждал на ходу Никита. - Вот хотя бы я сам...
Вот он сам - ведет себя правильно, нормально,- ну и что ему можно пришить? На собрания, правда, редко ходит, да хвосты бывают, только и всего. Нет, недаром говорят - нет дыма без огня. Раз цепляются,- значит, есть за что зацепиться, негладко.
Вадик сказал мрачно:
- Яблоки воровать - и то можно нажить серьезные неприятности. У нас ребята из стрелкового лагеря, пистолет- чики, пошли по яблоки, взяли парочку своих пушек, конечно незаряженных, для забавы. Так потом еле закрыли дело, за уши вытягивали.
- Ну уж и яблоки,- Никита дернул плечом,- А ты что, занимаешься стрельбой?
Вадик ответил, что он перворазрядник. Начал стрелять, потому что, кажется, отец
