Сегодня на выезде стояло аж четыре охранника — а не один, как обычно. Вооруженный отряд переходил от машины к машине, заглядывая внутрь и что-то бормоча в рации на шее — видно, разговаривая с руководством, которое сидело под землей. Здоровенный грузовик с рабочими вдруг выехал из линии и свернул на боковую дорожку. Рыча и отрыгивая облачка отвратительного голубого газа, он сделал полный круг и медленно поехал обратно, в центр коммуны. Прочь от блокпоста. Эд проводил его обеспокоенным взглядом.
— Что это они делают? Возвращаются? — Его одолел страх. — Они людей заворачивают!
— Нет, — спокойно отозвалась Барбара. — Смотри — вон машина выехала.
Древний, еще времен войны кабриолет протиснулся между бетонными блоками и выехал на равнину за оградой коммуны. За ним последовал второй, и обе машины стали набирать скорость — они быстро взбирались по низкому склону холма, на котором топорщилась гряда деревьев.
Сзади забибикали, Эд судорожно подал машину вперед. На коленях у Барбары тревожно замяукал младенец. Она потуже обернула ребенка истершимся хлопковым одеяльцем и подняла окно.
— День-то какой ужасный. Если б не нужно было ехать… — И тут она осеклась. — Так, смотри, вот охранники идут. Доставай пропуск.
Эд испуганно поздоровался с охранниками:
— Доброго вам утра, джентльмены…
Один из солдат быстро дернул у него из руки пропуск, придирчиво осмотрел его, пробил и сложил между страниц блокнота в стальном переплете.
— Так, приготовили большие пальцы, будем брать отпечатки, — приказал он.
И выдал черную, истекающую чернилами подушечку.
— Ребенок тоже.
Эд ошеломленно спросил:
— Зачем? Что-то случилось?
Близнецы боялись так, что не решались шевельнуться. Словно во сне, они протянули пальцы и оставили отпечатки в положенном месте. Эд попытался возражать, когда его палец грубо притиснули к черной подушечке — прямо ухватили за запястье и дернули. Потом охранники обошли грузовик и проделали то же самое с Барбарой. А командир поставил ботинок на подножку и коротко бросил:
— Пятеро, значит. Все ваши?
Эд тупо покивал:
— Ага, мои. Семья моя.
— Вся целиком? Еще кто есть?
— Нет. Только мы пятеро.
Охранник впился в него цепким взглядом черных настороженных глаз.
— Когда вернуться намереваетесь?
— Сегодня вечером.
И Эд кивнул на металлический блокнот, в котором остался его пропуск.
— Там написано — до шести часов.
— Если выедете из коммуны, — сказал охранник, — обратного пути не будет. Мы всех выпускаем, но никого потом не впускаем.
— Это с каких пор? — прошептала Барбара, посерев от страха.
— С прошлой ночи. Так что выбор за вами. Хотите — вперед, поезжайте, делайте что решили, советуйтесь со своим прорицателем. Но обратно не возвращайтесь.
И охранник ткнул пальцем в сторону боковой дорожки:
— Хотите вернуться — поезжайте туда. Она ведет к съездам. Поезжайте за тем грузовиком — он возвращается.
Эд облизнул враз пересохшие губы.
— Я не могу. У дочки… у нее костный рак. Старуха уже начала ее лечить, но она еще не поправилась. Не до конца поправилась. Старуха сказала, надо еще раз показаться.
Охранник проглядел папку с загнутыми страничками:
— Так, вам в девятое отделение, на шестой уровень. Поезжай вниз, и они твою дочку поставят на ноги. У врачей там есть оборудование и все такое.
Он закрыл папку и отступил от машины — здоровенный такой, весь красный, с щетинистым мясистым лицом.
— Так что давай, давай. Решайся — туда или сюда. Дело за тобой.
Эд машинально завелся и тронулся с места.
— Они, наверно, решили, — ошеломленно пробормотал он, — что слишком много народу выезжает. И хотят нас напугать… Они ж знают, что нам там не выжить! Мы ж там помрем!
Барбара молча прижала к себе младенца.
— Мы и тут помрем.
— Но там же сплошные развалины!
— А как же они?
Эд поперхнулся и беспомощно промямлил:
— Ну а если охранник попутал чего? Что нельзя вернуться и все такое?
Грузовик перед ними повернул на боковую дорожку. Водитель неуверенно высунул руку из окна — мол, поворачиваю. А потом вдруг втянул ее обратно и резко рванул к блокпосту. Впереди случилось некоторое замешательство. Грузовик вдруг резко сбросил скорость, Эд тоже ударил по тормозам, выругался, переключился на первую передачу. Грузовик вдруг помчался вперед. Прорвался через блокпост и вылетел на бесплодную равнину. Эд без раздумий дал по газам и поехал следом. В кабину ворвался холодный, несущий пепел ветер. Эд прибавил ходу и поравнялся с грузовиком:
— Куда ты едешь? Они ж тебя обратно не пустят!
Водитель — маленький худенький человечек, лысый и с выпирающими костями — свирепо крикнул:
— Да пошли они куда подальше! Я не вернусь! Сам не вернусь! Я едой запасся, постель взял! Все, что у меня есть, все взял! Пусть только попробуют вернуть меня обратно!
И он дал по газам и умчался вперед.
— Ну вот, — тихо сказала Барбара. — Дело сделано. Мы прорвались.
— Ага, — дрожащим от волнения голосом подтвердил Эд. — Прорвались. Вот только куда прорвались?! Тут что ярд, что тысяча миль — кругом одно и то же!
И Эд в ужасе повернулся к жене:
— А если нас не примут? В смысле, вот если мы приедем — а они нам дадут от ворот поворот? У них там ничего нет! Хибара какая-то! Где ж там поместятся все? Ты назад посмотри!
Из ворот неуверенно, медленно выползала целая вереница грузовиков и машин. По выжженной солнцем равнине тянулся караван ржавых автомобилей. Некоторые развернулись и поехали обратно, некоторые приткнулись к обочине, пока пассажиры ссорились и ругались.
— Они нас примут, — твердо сказала Барбара. — Они хотят помочь — всегда хотели.
— А если они не смогут?!
— Смогут. Они почти все могут — надо только попросить. Они не могли приехать к нам — что ж, тогда мы приедем к ним. Нас и так слишком долго продержали вдали от них. Если правительство не согласно сотрудничать с ними — прекрасно, мы сделаем это сами, без правительства.
— А мы выживем? Снаружи-то? — хриплым от волнения голосом спросил Эд.
— Да.
За ними кто-то забибикал — радостно, возбужденно, а не сердито. Эд прибавил газу.
— Это исход, прям как в книжке. Смотри, сколько народу сзади едет. Кто ж там остался?
— Много кто остался, — ответила Барбара. — Все начальство, к примеру.
И она беззвучно рассмеялась.
— С них станется новую войну начать… В общем, они найдут, чем без нас заняться, не волнуйся.
1955
