Деклан облапил Кута как медведь. От него несло звериной мочой.
— Пойдешь со мной? — зловеще ухмыльнулся он в лицо Куту.
— Я верую в Господа.
Деклан расхохотался. Это не был пустой хохот, в нем слышалось искреннее сочувствие потерянной душе.
— Он и есть Господь, — заявил причетник. — Он был здесь еще до того, как построили этот долбаный храм, сам знаешь.
— Как и псы.
— Чего?
— Но это не значит, что я позволю им задирать на меня лапы.
— Умничаешь, старый козел? — разозлившись, произнес Деклан. — Что ж, он тебе покажет. Ты еще переменишься.
— Нет, Деклан. Отпусти меня…
Но священнику не хватило сил вырваться.
— Пошли наверх, козлина. Не пристало заставлять Господа ждать.
Он поволок Кута вверх по лестнице, не разжимая объятий. Кут растерял все слова, не мог привести ни одного логического аргумента. Да и как заставить этого человека увидеть свое падение? Они неловко ввалились в церковь, и Кут машинально бросил взгляд на алтарь в надежде найти хоть какое-то успокоение, но не получил никакого. Святое место было осквернено: покров разорван и вымазан экскрементами, распятие и свечи брошены в костер, разведенный на ступенях алтаря. Там же горели молитвенники. По церкви летала сажа, от дыма было трудно дышать.
— Это ты сотворил?
Деклан самодовольно хрюкнул:
— Он хочет, чтобы я все это разрушил. И я разрушу, снесу по камешку, если потребуется.
— Он не посмеет.
— Еще как посмеет. Он не боится ни Иисуса, ни…
Уверенность на секунду оставила служку, и Кут воспользовался паузой:
— Однако здесь находится нечто, чего он боится, иначе он зашел бы сюда сам и все это сделал без тебя…
Деклан не смотрел на Кута. Его глаза словно заволокла пелена.
— Что это, Деклан? Что ему не нравится? Можешь мне сказать…
Деклан плюнул в лицо Куту. Густой плевок остался висеть на щеке, как улитка.
— Не твое дело.
— Ради Христа, Деклан, взгляни, что он с тобой сделал.
— Я узнаю хозяина, когда увижу его перед собой…
Деклана трясло.
— …и ты узнаешь.
Он развернул Кута лицом к южному входу. Дверь была открыта, у порога стояла тварь. Ловко пригнувшись, она нырнула в дверной проем. Впервые Кут разглядел Кровавую Башку при свете и только сейчас понял, что такое настоящий ужас. Прежде он старался не слишком задумываться о размерах великана, его взгляде, происхождении. И теперь, пока тот шел к нему медленным, даже величавым шагом, сердце священника признало за ним власть. Это был не просто зверь, несмотря на гриву и устрашающее скопище зубов, — великан пронзал его взглядом, в котором мерцало такое презрение, на какое не способно ни одно животное. Чудовище все шире и шире открывало пасть, выпуская зубы из десен на два, потом на три дюйма, а пасть все продолжала расширяться. Убедившись, что бежать Куту некуда, Деклан отпустил священника. Хотя Кут все равно не смог бы пошевелиться: взгляд чудовища пригвоздил его к полу. Кровавая Башка протянул к Куту лапы и поднял в воздух. Мир перевернулся с ног на голову…
На самом деле приехали семеро полицейских, а не шестеро, как полагал Кут. Трое были вооружены — оружие им доставили из Лондона по приказу сержанта уголовной полиции Гиссинга. Покойного сержанта уголовной полиции Гиссинга, которого вскоре должны были наградить посмертно. Возглавлял этих семерых доблестных полицейских сержант Айвенго Бейкер. Айвенго не принадлежал к героям — характер не позволял, да и образование тоже. Он заранее молился, чтобы в нужный момент, когда он станет отдавать приказы, его не подвел голос, но стоило из церкви появиться Кровавой Башке, как он придушенно взвизгнул:
— Вот оно!
Мог бы не беспокоиться, все и так увидели: чудовище в девять футов ростом, все в крови — сущий дьявол из преисподней. Полицейские тут же взяли его на прицел и без приказа Айвенго, а безоружные, почувствовав себя словно без одежды, перехватили покрепче дубинки и воззвали к Небесам. Один не выдержал, побежал.
— Не разбегаться! — заверещал Айвенго; если эти сукины сыны подожмут хвосты, то он останется здесь один. Ему не полагалось оружие, только власть, что в данном случае служило слабым утешением.
Кровавая Башка по-прежнему держал Кута за шею в вытянутой руке. Ноги преподобного болтались в футе от земли, голова запрокинута назад, глаза закрыты. Чудовище предъявило его тело врагам в качестве доказательства своей силы.
— Так что… разрешите… мы можем… застрелить ублюдка? — поинтересовался один из стрелков.
Айвенго сглотнул, прежде чем ответить:
— Мы попадем в викария.
— Он уже мертв, — сказал стрелок.
— Этого мы не знаем.
— Точно мертв. Взгляните на него…
Кровавая Башка несколько раз встряхнул Кута как грушу, а потом небрежным движением швырнул преподобного полицейским. Тело стукнулось о гравий недалеко от ворот и не шевельнулось. Айвенго наконец обрел голос:
— Огонь!
Понукать стрелков не пришлось: их пальцы нажали на курки еще до того, как прозвучал приказ.
В Кровавую Башку ударили три, четыре, пять пуль, одна за другой, большинство угодило в грудь. Пули ужалили его, и он закрыл одной рукой лицо, а второй прикрыл пах. Такой боли он никак не ожидал. Рана, полученная от винтовки Николсона, была тут же забыта благодаря блаженному кровавому пиру, но эти колючки причиняли боль и жалили все чаще. В нем шевельнулся страх. Инстинкт велел ему пойти прямо на эти палки, издававшие хлопки и вспышки, но боль не позволила. Поэтому он отступил — повернулся и побежал к холмам, перескакивая через могилы. Там, на холмах, он знал все заросли, норы и ямы, где мог бы спрятаться и хорошенько обдумать новую проблему. Но сначала нужно было убежать от врага.
Полицейские быстро собрались вдогонку, воодушевленные легкостью победы. Айвенго остался один, отыскал на какой-то могиле вазу, вытряхнул из нее хризантемы, и его туда вывернуло.
Покинув долину, Кровавая Башка почувствовал себя в большей безопасности, так как дорога здесь не была освещена. Он мог слиться с темнотой, с землей, как проделывал тысячу раз. Он направился через поле. Ячмень до сих пор не убрали, колосья отяжелели от зерна. Он вытаптывал урожай, размалывая на бегу стебли и зерна. Преследователи за его спиной уже начали отставать. Машина, в которую они набились, осталась на дороге, и он видел ее огоньки — один голубой, два белых — далеко позади. Враг кричал что-то в смятении, отдавая приказы, но слов Кровавая Башка не понимал. Не важно, он знал людишек. Их легко напугать. Они не станут далеко искать, отзовут отряд под предлогом темноты, уверяя себя, что полученные им раны наверняка смертельны. Какие они все-таки наивные, словно дети!
