Свидетели, хотя бы мельком подсмотревшие, что творилось в долине, начали приукрашивать свои рассказы, но заверения, что все это они видели собственными глазами, придавали вес самым нелепым фантазиям. Хаос на церковном кладбище, выбитая дверь в ризницу, оцепление на северной дороге. Что бы там ни случилось в ночь с субботы на воскресенье, забудут об этом еще не скоро.
Служба по случаю праздника урожая не состоялась, и это никого не удивило.
Я хочу, чтобы мы все вернулись в Лондон, — настойчиво твердила Мэгги.
— Еще позавчера ты хотела остаться здесь. Чтобы слиться с обществом.
Это было в пятницу, до того как все это… все это… Где-то здесь бродит маньяк, Рон.
— Если мы уедем сейчас, то больше не вернемся.
— О чем ты говоришь, ну конечно, мы вернемся.
— Если удрать в тот момент, когда над деревней нависла угроза, то можно вообще поставить на ней крест.
— Это просто смешно.
— Ты сама хотела, чтобы мы были здесь на виду, участвовали в жизни деревни. Что ж, придется нам поучаствовать и в смерти. Я остаюсь. И пробуду здесь до тех пор, пока все не закончится. А ты можешь возвращаться в Лондон. Забери детей.
— Нет.
Он тяжело вздохнул:
— Я хочу убедиться, что его поймали, кем бы он ни был. Я хочу знать, что все закончено, и должен увидеть это собственными глазами. Только так мы сможем чувствовать себя здесь в безопасности.
Она неохотно кивнула.
— Тогда хотя бы давай ненадолго покинем отель. Иначе миссис Блаттер свихнется. Нельзя ли нам прокатиться? Подышать немного…
— Почему бы и нет?
Стоял благоуханный сентябрьский день: деревенская природа, всегда щедрая на сюрпризы, излучала жизнь. В зеленых изгородях мелькали яркие пятна поздних цветов, над дорогой носились птицы. Небо поражало своей лазурью и сливочной фантазией облаков. Когда семья отъехала от деревни на несколько миль, ужасы прошлой ночи начали испаряться, и все приободрились, поддавшись очарованию дня. С каждой милей, отделявшей их от деревушки Зил, страхи Рона уменьшались. Вскоре он замурлыкал песню.
А на заднем сиденье раскапризничалась Дебби. То и дело слышалось: "Мне жарко, папочка" или "Я хочу сока, папочка" и в конце концов "Мне нужно пипи".
Рон безропотно остановил машину на пустом участке дороги: сегодня он решил побыть снисходительным отцом. Как-никак, детишкам здорово досталось в последние дни, не грех их немного побаловать.
— Хорошо, милая, пописай, а потом мы поедем и купим тебе мороженого.
— А где же здесь пипи-ляля? — спросила девочка.
Глупейший эвфемизм — теща постаралась.
Тут к разговору подключилась Мэгги, которая в подобных случаях лучше Рона справлялась с Дебби.
— Пойди за кустики, — сказала она.
Дебби пришла в ужас. Иан и Рои, переглянувшись, усмехнулись.
Мальчик изобразил страдальческое выражение и, поморщившись, вновь уткнулся в потрепанный комикс.
— Поживее нельзя? — буркнул он. — Могли бы еще успеть куда-нибудь в стоящее место.
"Стоящее место", — подумал Рон. На языке сына это означало город. Иан был городским ребенком, и пройдет еще много времени, прежде чем удастся его убедить, что холм с видом на долину и есть стоящее место. А Дебби все продолжала капризничать:
— Я не могу туда пойти, мамочка…
— Почему же?
— Меня могут увидеть.
Никто тебя не увидит, милая, — заверил ее Рон. — Слушайся мамы. — Он повернулся к Мэгги. — Ступай с ней, дорогая.
Мэгги не шелохнулась:
— Сама справится.
— Ей одной не перелезть через изгородь.
— Вот ты и ступай.
Рон решил не спорить, натужно улыбнулся и сказал:
— Пошли.
Дебби выбралась из машины, и Рон помог ей перелезть через кованые ворота на поле. Урожай уже был убран, и поле пахло… землей.
— Не смотри, — тараща глазки, упрекнула его дочурка, — ты не должен смотреть.
Она умела крутить людьми в свои зрелые девять лет. Играла на его нервах лучше, чем на пианино, хотя брала уроки музыки. Он знал это, и она тоже знала. Улыбнувшись, он закрыл глаза:
— Ладно. Видишь? Я закрыл глаза. А теперь поторапливайся, Дебби. Прошу тебя.
— Обещай, что не станешь подглядывать.
— Ни за что не стану. — "Господи, — подумал он, — ну и спектакль она устроила". — Побыстрее.
Он оглянулся на машину. На заднем сиденье Иан по-прежнему внимательно читал, целиком погрузившись в какие-то дешевые приключения. Мальчик всегда такой серьезный — Рону только изредка удавалось добиться от него усмешки, не больше. И это не было притворством, напускной таинственностью. Иан, видимо, довольствовался тем, что предоставил выступать сестре.
А за зеленой изгородью Дебби стянула нарядные штанишки и присела, но после всех пререканий у нее ничего не получилось. Она сосредоточилась, но от этого стало еще хуже.
Рон взглянул поверх поля на горизонт. В небе летали чайки, скандаля из-за какого-то ошметка. Он последил за ними какое-то время, чувствуя, как в нем нарастает нетерпение.
— Поживее, милая, — сказал он.
Он вновь перевел взгляд на машину и увидел, что Иан теперь смотрит на него, и лицо его выражает одну только скуку или что-то очень похожее на нее. Рону почудилось, будто на лице сына промелькнуло глубокое смирение. Или он ошибся? Иан вновь уткнулся в комикс "Утопия", сделав вид, что не заметил отцовского взгляда.
И тут Дебби пронзительно закричала — он чуть не оглох.
— Господи! — Рон в мгновение ока перелез через ворота, Мэгги почти от него не отставала.
— Дебби!
Рон увидел раскрасневшуюся дочь: она стояла у кустов, уставившись на землю, и что-то бормотала.
— Да что случилось?
Из ее лопотания ничего нельзя было понять. Рон проследил за взглядом девочки.
— Что случилось? — Мэгги с трудом преодолела ворота.
— Все в порядке… все в порядке.
На краю поля, почти заваленный пучками травы, лежал мертвый крот — облепленный мухами, с выклеванными глазами.
— О господи, Рон. — Мэгги посмотрела на него с укором, словно он нарочно подбросил сюда этого чертова крота. — Все в порядке, милая, — сказала она, оттолкнула локтем мужа и обняла Дебби.
Рыдания начали утихать. "Городские дети", — подумал Рон. Придется им привыкать к подобным вещам, если они хотят жить в деревне. Здесь нет уборочных машин, чтобы каждое утро подбирать с дороги раздавленных кошек. Мэгги убаюкивала дочь на руках, и самое страшное, видимо, было уже позади.
— С ней все будет в порядке, — сказал Рон.
— Ну конечно, как же иначе, правда, милая? — Мэгги помогла девочке натянуть штанишки. Та все еще шмыгала носом, позабыв в своем горе, что еще минуту назад требовала для себя уединения.
