Александр Селин - Видеоунтерменш

С возрастом телевизионные «сторожевые» худели, а не добрели, в отличие от большинства отечественных женщин, и скорость передвижения у них год от года возрастала. Благо двухсотметровые пролеты останкинских корпусов, где начинали все, весьма способствовали поддержанию спортивной формы. Пролеты эти были вполне сравнимы с угодьями легкоатлетических или конных манежей, так что у любого случайного посетителя закрадывалось подозрение: а действительно ли телецентр изначала закладывался как телецентр? Когда редакторши перемещались в более скромные шаболовские корпуса, скорость у них ничуть не уменьшалась, но увеличивалась маневренность и цикличность, и внешнее ощущение занятости редакторш только росло.

Садовников на минуту подумал об Останкино и представил, как выглядел бы конный корпус редакторского телевизионного состава. Наверное, так: на породистых скакунах, с папками, плетками и косметичками за голенищами. Представил, насколько легче редакторшам стало бы уходить от назойливых авторов и режиссеров. «Но-о, Яхонт! Но-о!» «Цок-цок-цок!» «Галина Васильевна! Постойте! Вы читали мои репризы?» – кричит вслед выдыхающийся автор. «Нет, не читала. Но давала Румянцевой. Оля сказала мне, что она не смеялась», – отвечает Галина Васильевна свысока и не оборачиваясь. «Когда следующий вариант принести?» – взывает отстающий автор. «Так вы разве еще не принесли? Когда-когда… Вчера! Но-о!»

«Да-а. Авторам стало бы труднее» – вздохнул Садовников.

Действительно, любой посетивший телецентр мог наблюдать следующую картину: бежит редакторша, за ней какой-нибудь непризнанный гений, жаждущий славы на телевидении, он что-то пытается объяснить ей и протягивает сценарий либо кассету. Редакторша, не оборачиваясь, отвечает на ходу и увеличивает скорость. Один поворот. Второй. Третий. Четвертый… Все зависит от того, как быстро автор догадается, что они бегут по кругу, и только после этого, все поняв, отстает. Если же автор недостаточно внимательный, или нет, если он упорный, если он не выпивает и не курит, если он с детства занимается спортом и решил во что бы то ни стало довести свое дело до конца, то тогда первая «сторожевая», за которой он бегал, перенаправляет его к другой, бегущей навстречу, и забег продолжается, но уже в другом направлении и с другим лидером.

Быстро двигаться и отвечать на вопросы не оборачиваясь редакторши учатся, как правило, у своего шефа. Именно так когда-то бегал и сам Апоков, когда был молод. Ну а теперь, находясь в уважительном возрасте и высоком положении, развел такое количество замещавших его женщин, что мог до конца жизни не отвечать ни на какие вопросы и не двигаться. А запершись на весь день у себя в кабинете, задумчиво рассматривать скабрезные фотографии и перечитывать доносы. Да. Теперь все. Теперь «сторожевые» защищают его в несколько слоев. И во имя него совершают многокилометровые кроссы. Сначала в Останкино, а теперь на Шаболовке, где пролеты, правда, хоть и покороче, но значительно загадочней и страшней.

Как уже было сказано, ни одной из своих «сторожевых» Александр Апоков не доверял. И чтобы отвести опасное внимание от своей персоны, время от времени устраивал среди редакторш профилактические ротации: менял рабочими местами, должностями и зарплатами, после чего в стане «сторожевых» глотался валидол и лились слезы. Но, как бы то ни было, странная вещь: проклинался не сам Апоков, а «эта дура, которая меня подсидела». Вот насколько непогрешим был Александр Завенович даже в мыслях своих подчиненных. И совсем понятно, что о нем могли говорить вслух: «мудрый», «справедливый» и «очень-очень занятой».

Последствия от ротаций были понятно какими: редакторши с утроенными усилиями интриговали и «стучали» одна на другую. Однако при появлении на горизонте новых личностей объединялись как одна и давали такой отпор любой «сволочи», желающей утвердиться на «помеченной» территории, что сам Апоков удивлялся возможностям «спецподразделения», которое создал. Гордился, конечно, своим творением, но иногда и сам побаивался его.

Говорят, как-то раз «апоковские сторожевые» зацарапали двоюродную сестру самого гендиректора, которая приехала из Еревана и по простоте душевной решила напрямую, без ритуалов навестить братца на работе. Ждали последствий. Но все обошлось без разносов и увольнений. Апокову такая боеготовность даже понравилась, несмотря на родственные чувства. И он поблагодарил всех, кто принимал участие в женской разборке. Александр Завенович показал всем, что он выше блата и родственных привязанностей. «Дело превыше всего!» – такой прозвучал лозунг.

Руденко, отправляя Садовникова на Шаболовку, прекрасно об этом все знал и пытался всучить Садовникову дымовую шашку на тот случай, если нужно будет выкурить редакторш из приемной и прорваться к гендиректору. Но Сергей отказался, вспомнив, как один режиссер не сумел испугать их даже крысой и до конца дней своих был «вытурен» с Шаболовки и не принят потом ни на один канал. Поэтому сейчас Сергей решил положиться на волю случая. Он стоял и курил в тупике, вспоминая эпизоды из истории, и думал, как будет действовать, когда в коридоре появится шеф.

Стравливание «сторожевых» было не только необходимым, но и любимым развлечением Александра Завеновича. И делать это он предпочитал во время празднеств, которые все встречали с большим напряжением. А происходили эти празднества, например, дни рождения, обычно так. К началу банкета генеральный обычно опаздывал. И битый час народ думал, пить без него или не пить. Решались не пить. Затем под всеобщие аплодисменты появлялся Апоков, и все редакторши, опережая административную мелочь, ту же бросались к нему. (До самого именинника, естественно, дела никому не было). Подбегали, клали головы на покатые плечи и гладили по очереди грудку, после чего позабытый именинник откуда-то издалека дрожащим голосом проговаривал: «Ну вот, теперь можно и начинать! Все собрались». Однако Апоков, вдруг что-то вспомнив, быстро уходил, оставляя собравшихся в недоумении и с поднятыми бокалами. Проходило полчаса. В течение этого времени опять поднимался вопрос: «Пить или не пить?» Опять решались не пить. Затем приходил. «Сторожевые» снова подбегали к нему и гладили грудку. После чего Апоков с важным видом доставал мобильный, удалялся в ближайшую комнату, чтобы провести важный разговор по телефону. И только с третьего появления брал рюмку и произносил тост. Картина празднеств повторялась, потому как Апокову лень было менять сценарий. Все равно самое интересное – в развязке. Кто же станет фавориткой главного на этот раз? Галя Иквина или Таня Вранович? Катя Гендель или Оля Румянцева? Аня Кривошеина или Наташа Грох?