Все еще кусая губы, я посмотрел на озеро. Отливающее серебром, оно, тем не менее, казалось темным и мрачным. Звездные блестки падали на воду и медленно исчезали, словно тонули в бездонной пучине тьмы, беспросветной и безжалостной, как сама смерть. Я представил, как бегу по откосу, до самого края воды, и ныряю. Вниз… вниз… вниз… я ухожу все глубже, я плыву через поднимающиеся кверху гирлянды пузырьков, через стайки рыб, отсвечивающих холодным металлом. Я миную камни, огибаю сплетения водорослей, проношусь над сгнившими каркасами затонувших лодок. В своем воображении я преодолеваю озеро на одном глотке воздуха и вот уже выхожу из воды у набережной Льюиса.
Не знаю, почему, но мной вдруг овладело сильнейшее желание вырваться из этого городка. Пусть магазины, кинотеатры и склады разбиты и лежат в руинах, но это был бы бросок к свободе. В те дни атмосфера в Салливане стояла тяжелая, унылая и гнетущая. Похожее испытываешь, когда приезжаешь в родительский дом и понимаешь, что жизнь там едва теплится, что люди смотрят не вперед, а назад, в прошлое, что у них нет будущего. Нет интереса к чему-либо. Нет радостей. Ничего, кроме медленного сползания к смерти.
Возможно, причина заключалась именно в этом. Большая часть населения Салливана — люди пожилого возраста. Они и выжили-то благодаря тому, что застряли в этом Богом забытом месте. Листок с предупреждением не покидать город был шуткой, потому что за последние шесть месяцев с острова никто не вылезал. Рыбаки не заплывали за оранжевые буйки, отмечавшие 200-ярдовую границу. В лесу, начинавшемся сразу за перешейком, никто не охотился. Да что там! Никто уже полгода не заглядывал за ближайший холм. Там могли построить новый Диснейленд, а мы ничего бы и не узнали об этом.
Должно быть, думая об этом, я потихоньку засыпал. Трава была мягкая, ночной воздух укутывал не хуже пледа, поэтому мое сознание не сразу зафиксировало появившийся свет.
Я смотрел на него, но даже не спрашивал себя, что за чертовщина может светиться за озером, в ставшем призраком городе.
Крошечный, желтый проблеск. Как будто звезда, сорвавшись с неба, обосновалась в одном из разрушенных зданий.
Свет сдвинулся.
Свет сдвинулся? Я поднял голову и потер глаза, чувствуя, как по коже пробежал холодок.
В Льюисе кто-то был. Этот кто-то зажег свет, маленькую лампу или даже свечу. По крайней мере, на отражение это не походило. Светящаяся точка снова переместилась. Исчезла, затем появилась снова, как если бы некто невидимый бродил с фонариком по развалинам.
Конечно. Там были люди. Сегодня мы видели чужаков, но свет в Льюисе… это что-то новое. Обычно все старались держаться подальше от разрушенного города, словно подсознательно понимали, что это место заражено, проклято, а может быть, даже населено призраками.
Свет переместился чуть выше. И тут же пропал.
Исчез.
Вот и все, сказал я себе. Они ушли.
Но нет, огонек вынырнул из темноты, переместившись еще выше. Я постарался вспомнить стоявшие у воды здания, которые рассматривал однажды в бинокль. Пяти- и шестиэтажки. Выглядело так, словно кто-то стоял у разбитого окна на шестом этаже и подавал знак живущим на этом берегу. Только вряд ли обитатели Салливана заметили бы сигнал, не говоря уже о том, чтобы броситься в рискованное путешествие на другой берег.
И тут мне в голову пришла шальная мысль. Я решил предпринять нечто, граничащее с безумием: взять лодку и махнуть в Льюис. Зачем? Сам не знаю. Просто так. Наверное, я не встретил бы там никого. Никого, кроме хлебных бандитов, которые проломили бы мне голову. Или наткнулся бы на трясуна и подхватил инфекцию. Ну и пусть. Сумасшедшая идея уже прочно застряла в моей голове. Давай, Валдива. Делай что угодно, но только выберись из этой дыры хотя бы на несколько часов.
Ночью в Салливане все спали, и никто не заметил бы исчезновения одой из лодок. На то, чтобы перебраться в Льюис, нужно не более двадцати минут. Я поднялся и зашагал по тропинке к пристани. Лодки стояли неподвижно, как будто само озеро вдруг неожиданно затвердело и превратилось в оникс. Я мог бы взять катер с мощным двигателем, который домчал бы меня за несколько минут, но шум от этих монстров такой, что и скелет поднимется из гроба.
Я предпочел прогулочную моторку. Они появились не так давно, когда городской совет всерьез озаботился охраной окружающей среды и начал подталкивать хозяев лодочных станций к переходу на электрические двигатели взамен старых добрых пожирателей бензина. Новички не отличались скоростью, но работали почти бесшумно. Я знал, что аккумуляторы должны быть подзаряжены. Потому что Питер Герлец и его дочери использовали моторки для рыбалки. Да и мне доводилось время от времени брать лодку, чтобы собрать мусор, скопившийся на песчаной косе в сотне ярдов от берега.
Осторожно, стараясь не шуметь, я сделал несколько шагов по предательски заскрипевшему под ногами настилу.
— Это ты, Герлец? Все в порядке, я не собираюсь похищать твое сокровище. — Голос принадлежал бывшему шефу полиции и доносился из темноты. Я прошел вперед и увидел его сидящим на краю причала, спиной к городу. Похоже, старик расслаблялся — рядом с ним стояла более чем наполовину пустая бутылка виски.
— Герлец? Не беспокойся. Ступай домой и досыпай. Сегодня я караулю твои чертовы лодки.
— Это не Герлец, — сказал я.
— Тогда кто? Уж не призрак ли часом? — Я услышал негромкий смех и звук льющейся в стакан жидкости.
— Грег Валдива.
— А, пришлый. — Он опрокинул стаканчик. — Впрочем, нет, пришлым тебя называть несправедливо. Ты ведь у нас уже… сколько, а? Полгода?
— Восемь месяцев.
— Восемь? Так долго?
Он закряхтел, устраиваясь поудобнее.
— Так что привело тебя сюда? Решил искупаться?
— Нет. — Меня так и тянуло сказать, что я вознамерился нарушить один из новоиспеченных указов Совещания. Я пожал плечами. — Не мог уснуть.
— Понятно. Послушай, Валдива, ты же в гвардии, да?
— Да.
— Видел, что случилось у ворот? Тяжелое зрелище.
Я кивнул.
— Знаешь, Валдива. Такая работа не по мне. Я давал клятву поддерживать закон и порядок и защищать невиновных. У меня и значок сохранился. Я его постоянно чищу и испытываю при этом гордость.
— У нас не было выбора. Мы не могли их впустить.
— Особенно после того случая на прошлой неделе. Когда тот голубоглазый паренек… — Он не закончил и со вздохом поднял стакан. — Похоже, зараза проникает и в нашу кровь. Иммунитета ведь нет ни у кого, так?
— Наверное.
— Наверное… Да, и все равно. Не знаю, как объяснить, но поступать так, как поступили мы неправильно. Ты видел? Женщина беременная. Ей необходима помощь, а мы их прогнали. Противно. Рано или поздно мы все заболеем, так что толку прятаться, оттягивая неизбежное, верно?
