— Это ты? — еле слышно проговорил я.
Она ответила бледной улыбкой, в которой чувствовалось огромное облегчение, готовое в любой момент прорваться слезами.
— Как это странно, что я жив. И знаешь, только теперь я понял, что все это время думал о тебе.
— Но ты же был в беспамятстве.
Однако глаза выдавали ее. Она была та же и все-таки совсем, совсем другая.
— Выдуманное слово, — ответил я.
— Какое?
— Беспамятство. Небытие. Где-то же я был все-таки, хоть и не помню где…
— Кажется, я тебя понимаю, — ответила она тихо. — Но как грустно, что тебя не понимают другие.
Я вдруг почувствовал странную слабость, показалось, что сейчас я вновь потеряю сознание. Но страха не было. Небытия не существует, все есть бытие. Наверное, я закрыл глаза, сейчас уже не помню, и попытался вновь заглянуть в тот странный мир, который таится глубоко в нас. И который мы так мало знаем. Нет, никогда мне больше не понять, что я там пережил. Но, несомненно, что-то огромное и сильное.
Через две недели она приехала за мной на машине. Я дожидался ее в вестибюле, нарядный, подтянутый. Даже надел глупый синий в белый горошек галстук, когда-то привезенный ею из Италии. Странно, но я чувствовал себя ребенком. Вот сейчас она погладит меня по голове, возьмет за руку и отведет в какую-нибудь кондитерскую угостить пирожным. Знаете, в какую кондитерскую? Ту самую, что на углу улицы Экзарха Иосифа напротив Старых бань. В ней еще продавали такие прекрасные, такие свежие пирожные. И бани, и кондитерские давно снесены, от них не осталось и следа. И все же они существуют во мне, а это значит, что они существуют на самом деле.
— Пойдем, — сказала она.
И мы пошли — женщина и мальчик в матроске с голубой ленточкой, щекочущей его щеки. Но, увидев машину, я опомнился. Счастливое мгновение улетело навсегда. Она заботливо усадила меня рядом с собой, бросила на заднее сиденье мой скудный багаж. Впрочем, какой багаж — несколько детективных романов, да две-три коробки шоколадных конфет, принесенных сослуживцами.
— Дома тебя ждет большая почта, — сказала она, когда машина покатила по выщербленному асфальту. — Я нарочно ничего не приносила, тебе нужен был покой.
— И только?
— Ну, не только. — Она еле заметно покраснела. — Пришел сигнал твоей новой книги. Хотела сделать тебе сюрприз, да уж ладно… У меня и подарка-то нет.
Моя книга об энзимах. Сейчас мне это было совершенно безразлично. Хотя в ней необыкновенная жизнь кое-где соприкасалась с обыкновеннейшей химией.
— Ты не рад? — спросила она, не отрывая взгляда от дороги.
— Ни капельки, — неохотно ответил я. — И хочу тебе сказать, пока не поздно. Отныне я никакой не профессор. Я снова становлюсь самым обычным учеником. Пока не научусь понимать это. Если вообще пойму когда-нибудь.
И тогда случилось то, что мне и во сне не могло присниться. Она вдруг отпустила руль, схватила мою руку и поцеловала ее. Я ясно видел, как правое колесо рванулось к высокому гранитному парапету. Но даже не вздрогнул. Ударом больше, ударом меньше — кто из нас знает, что ему нужно в этом мире? Но в последний момент она ловко повернула руль и погнала машину по прямой пустынной улице.
Известный болгарский прозаик, драматург, эссеист, настоящее имя которого Никола Делчев Гугов. Автор романов, повестей, рассказов, киносценариев в жанрах детектива, приключений, фантастики и прозы для детей и юношества.
Родился в Софии. Участвовал в революционном молодежном движении. За участие в антиправительственных выступлениях был арестован, исключен из классической гимназии. Работал на маленькой фабрике своего отца, в 1939–1944 гг. Окончил философский факультет Софийского университета. В начале 30-х годов он сотрудничал с такими изданиями как «Жупел» (1931–1934), «РЛФ», «Щит», «Искусство и критика» (Изкуство и критика), с 1938 года по 1944 он преподает философию в Софийском университете. В 1944 году становится членом Болгарской коммунистической партии. С осени этого же года участвует во Второй мировой войне как военный корреспондент и главный редактор газеты «Фронтовик» (Фронтовак). Свои впечатления о жизни болгарской армии он отображает в повестях «Золотой» и «Вторая рота».
После войны, с 1947 по 1954 год, Павел Вежинов становится заместителем главного редактора в газете «Шершень» (Стръшел) и в газете «Сентябрь» (Септември), а с 1954 года по 1972 сотрудничает с Болгарским кинематографом (работал редактором на киностудии). С 1972 года Павел Вежинов — главный редактор журнала «Современник» и член Союза болгарских писателей. В 1970 году он становится Народным деятелем культуры, а в 1974 удостаивается звания Героя социалистического труда.
Печататься начал в 1932 году. Первая книга — сборник рассказов о жизни софийских окраин, судьбах «маленьких людей», нищете и разорениях «Улица без мостовой» (1938). Павел Вежинов является автором таких произведений как «Дни и вечера», «Мягкая мебель», «Синие бабочки», «Гибель Аякса», «Мальчик со скрипкой», а так же романов для детей и юношества «Следы остаются», «Происшествие на тихой улице», «Летучие мыши». Наибольшей популярностью в СССР пользовались его повести «Барьер», «Ночью на белых конях», «Звезды над нами», «Озерный мальчик», «Белый ящер», «Измерения».
Писатель часто шел на литературные эксперименты, в результате чего его наследие составляют произведения различных жанров и направлений. К фантастике Вежинов обратился в конце 1950-х: первая фантастическая публикация — рассказ «История одного привидения» (Историята на едно привидение, 1956). В творчестве Вежинова все больше и больше начала входить психологическая проблематика, когда используя элементы вымысла, он раскрывал роль интуиции и подсознания в жизни человека.
В 1968-м вышел его сборник фантастических рассказов «Синие бабочки», который впоследствии лег в основу сценария первого болгарского научно-фантастического фильма «Третья от Солнца» (1972). В фантастико-философском романе «Гибель «Аякса» (1973) автор представляет путешествие звездолета «Аякс» к отдаленной планете, где героям предстояло вступить в контакт с инопланетной цивилизацией, мир которого катится к гибели. Сюжет повести «Превыше всего» (1973) переносит студентку-лингвистку из далекого будущего в патриархальную Болгарию IX века, где ей предстояло освоить тамошний быт и даже влюбиться в местного «варвара».
Фантастическое начало присутствует и в двух романах, герои которых — дети: «Белый ящер» (1977) и «Озерный мальчик» (1978). В повести «Измерения» (1979) колоритны экскурсы в прошлое. Обратившись к эпохе борьбы против турецкого ига, Вежинов рассматривает роль наследственности в связи поколений и времен.
