Жены под балконом не было. Только на месте, где упала курица, стояла мрачная собака и обнюхивала тротуар. Я очень разозлился.
Вернувшись домой, я нашел жену. Она спала на том же самом месте. Я очень устал ходить вверх и вниз, поэтому разделся и сразу заснул.
Самое удивительное, что утром отношения между нами с женой были наиприятнейшие. Будто и не было никакой разбитой вдребезги курицы. Почему я и говорю, что семейная жизнь — дело тонкое. За завтраком я рассказал эту историю детям в виде поучительной сказки. Дети очень смеялись, а потом дочка сказала:
— А я знаю! Мама у нас в комнате пряталась! Под столом. Я проснулась и спросила, что вы делаете. А мама сказала, что вы с ней играете.
Между прочим, такие игры не редкость. А отбивную курицу мы дожарили и съели все вместе. Она была очень вкусная.
Дети сейчас пошли очень информированные, чего нельзя сказать о родителях. Дети все время что-то читают, слушают радио и смотрят телевизор. У меня лично нет времени смотреть телевизор. Неудивительно, что я отстаю от жизни.
— Папочка, — сказала моя дочь Оля. — Нам всем в классе очень нравится Хампердинк. А тебе?
Я осторожно попытался выяснить, кто такой этот хампердинк. Или что это такое. Дочь скорбно на меня посмотрела и прочитала краткую лекцию о современной музыке. Я сделал вид, что понимаю все термины, так было проще.
— В зоопарк привезли нового аллигатора, — сообщила она затем без всякой связи с предыдущим. — Его надо обязательно посмотреть.
Мой сын Сережа, которому четыре года, тоже выразился в том смысле, что нужно посмотреть этого агитатора. Без агитатора он прямо-таки не мыслил дальнейшего существования.
— Не агитатора, а аллигатора! — строго поправила Оля. Она его главная воспитательница. Мы с женой ей полностью доверяем. Короче говоря, выяснилось, что в воскресенье я поведу детей на встречу с аллигатором. Жена сказала, что это очень кстати, потому что она в наше отсутствие подготовится к докладу.
Мы ехали в трамвае и играли с Олей в города. Сережа мне изредка подсказывал, когда я попадал в трудное положение.
— Аддис-Абеба, — говорила дочь.
— Актюбинск, — защищался я.
— Коала-Лампур!
— Нет такого, — заявил я не очень уверенно.
— Да, папочка? Это столица Малайзии.
Пассажиры трамвая посмотрели на меня осуждающе. Можно было подумать, что все они родом из этого самого Лумпура.
— Ростов, — сказал я.
— Вальпараисо.
Я оглянулся по сторонам, ища поддержки. Сережа меланхолично ковырял в носу, а пассажиры сидели с таким видом, будто только вчера сдали экзамен по географии за седьмой класс. У каждого за душой был целый ворох городов.
В это время трамвай остановился, и в вагон вошла молодая женщина с двумя детьми. Тоже мальчик и девочка, такие же, как и мои, но расположенные в обратном порядке.
— Вальпараисо, — строго напомнила Оля.
— Оттава! — с ходу включился мальчик.
И они в бешеном темпе начали обстреливать друг друга городами. Женщина посмотрела на меня и сочувственно улыбнулась. Мы были товарищами по несчастью. Вряд ли она знала больше десятка городов, да и то в Европейской части СССР. Это была настоящая женщина.
Наши дети замкнулись друг на друге, и можно было некоторое время дать мозгу передышку.
— Мы едем смотреть агитатора, — сообщил неисправимый Сережа девочке.
— А мы едем смотреть слона, — независимо ответила девочка. — И жирафа. И кенгуру.
Сережа завистливо посмотрел на девочку и не нашелся, что ответить. Подумав, он не очень последовательно заявил, что у него в кармане есть стеклышко, и тут же показал его девочке. Стеклышко оказалось отбитым горлышком пивной бутылки, и я его отобрал. Девочка с интересом взглянула на меня и спросила:
— Мама, а почему ихний папа не в командировке?
Женщина посмотрела на меня как бы извиняясь. То ли за девочку, то ли за папу, который находился в командировке. Я тоже смущенно улыбнулся, так как понятия не имел, почему я не в командировке.
— Они такие любознательные в этом возрасте, — сказала женщина.
— Угу, — промычал я.
Между тем Сережа продолжал демонстрировать девочке содержимое карманов. Он извлек оттуда половину резиновой подметки, кусок кирпича и спичечный коробок, где сидел жук. Жуком девочка заинтересовалась. Словом, они вступили в контакт.
Таким образом, неохваченными оказались только мы с женщиной. Откровенно говоря, я позавидовал сыну. У меня в карманах ничего такого интересного, что можно было бы показать, не имелось. Тогда старшие дети, видя затруднительность нашего положения, пришли на помощь.
— Мы пойдем все вместе, — сказала Оля. — Сначала посмотрим аллигатора, а потом всех остальных.
— Вы познакомьтесь, пока наш папа в командировке, — разрешил мальчик.
Я покосился на пассажиров, боясь, что слова мальчика могут быть истолкованы превратно. Женщина нервно рассмеялась, и я понял, что она опасается того же. Хотя в принципе не против.
— Петр Николаевич, — сказал я с идиотским поклоном, чувствуя, как теплеют уши.
— Наталья Генриховна, — прошептала женщина, покрываясь пятнами.
— Очень приятно, — сказал я, заставив себя улыбнуться несколько иронически. Я хотел показать Наталье Генриховне, что это еще ни к чему не обязывает.
— А как зовут вашего папу? — вдруг спросила Оля.
— Его зовут Котик, — ответил мальчик. — А вообще он Константин.
— А нашу маму зовут Киса, — сообщила Оля и мерзко захихикала.
— Киса! — закричал мальчик.
— Котик! — заорала дочь.
— Юра, прекрати! — не выдержала женщина.
В трамвае произошло легкое движение. Я оглянулся на публику, приглашая снисходительно отнестись к детям. Никакого сочувствия в глазах пассажиров я не увидел. «Мало того, что он неуч, — читал я во взглядах, — так он еще соблазняет чужих жен».
К счастью, подоспел зоопарк. Мы вышли, провожаемые зловещей тишиной вагона. Первые несколько видов зверей я смотрел невнимательно, напряженно соображая, о чем бы мне поговорить с Натальей Генриховной.
— Слоны живут очень дружно, — наконец заметил я, когда мы дошли до слонов.
Наталья Генриховна ободряюще улыбнулась.
— Самцы оберегают самок… — продолжал я, но прервался, потому что Наталья Генриховна вздрогнула и испуганно огляделась.
— Дети, — поспешно сказала она. — Сейчас мы будем кормить слонов.
Она собрала детей в стайку и выглядела в этот момент очень мило. Слонам бросили булку, а Сережа, видимо, от полноты души, добавил свой кусок кирпича и подметку. Слон подметку съел.
