— Знаешь что, Джексон, я не могу обсуждать это сейчас, — произнес отец, недовольно вздохнув в трубку. — Я восстанавливаю твои потерянные документы. И мисс Стюарт сможет посадить тебя на самолет до Мадрида завтра днем. Это в том случае, если ты сможешь нормально себя вести.
Его слова стали для меня полной неожиданностью.
— Гм… Честно говоря, я не хочу возвращаться в Испанию.
— Почему нет?
Я оглянулся на мисс Стюарт. Снова устроившись в кресле, она подпиливала ногти.
— У меня есть на это личные причины. И я не хотел бы обсуждать их в той компании, которую ты мне навязал.
— Ладно… хорошо, — медленно произнес отец. — Завтра я позвоню в Академию Лойолы.
Я уже смирился с тем, что мне придется остаться в две тысячи седьмом году, пока я не придумаю способ вернуться в две тысячи девятый, но снова садиться за школьную парту я не собирался.
— Я хотел бы отдохнуть один семестр, если ты не возражаешь.
— Мы обсудим это позже. Я возвращаюсь домой завтра.
— Где ты сейчас? — В каком-нибудь секретном месте?
— В Хьюстоне, — ответил отец. — Это деловая поездка.
— Отлично, увидимся завтра. — Я нажал на кнопку и вернул телефон мисс Стюарт, которая никак не хотела оставить меня в одиночестве. — Спасибо. Теперь ты можешь идти.
Она поднялась и взяла сумочку с подлокотника кресла.
— Приятно было поболтать с тобой, малыш.
Внезапно я решил попробовать вытянуть из нее хоть что-нибудь — ведь для меня она была пока единственным источником информации.
— Знаешь, отец рассказал мне, чем ты в действительности занимаешься. И что ты не его секретарша. Можешь больше не притворяться. Если честно, мне кажется, это круто, что ты настолько… в курсе.
На этот раз она по-настоящему рассмеялась:
— Да уж, ты правильно подметил. Если хочешь узнать о коррупции и тайнах в крупной корпорации, спроси того человека, кто отвечает по телефону. Он знает все секреты.
— Даже законы иностранных государств. Я поражен, — сказал я и, выгнув бровь, сделал пару шагов в сторону мисс Стюарт.
— У нас обширные связи за рубежом, но, мне кажется, для тебя это не новость. — Она вынула из сумочки визитку и протянула ее мне. — Можешь звонить мне в любое время, если вдруг передумаешь и решишь вернуться в Европу. Или… если тебе снова захочется обсудить международное право.
Я удивленно уставился на мисс Стюарт: неужели она флиртует со мной? Она первая из моих знакомых девушек, кто готов к такому быстрому развитию отношений. Как бы то ни было, вряд ли она делает это искренне.
Как только она ушла, я упал на диван, надеясь, что сон сразу же придет ко мне. Я отчаянно нуждался в отдыхе, но мысли об отце и его связях с ЦРУ не давали мне покоя. Встреча с Кортни и арест отвлекли меня от поиска разгадки.
Я крутился с боку на бок и очень долго не мог заснуть, опасаясь, что из-за двери вот-вот выскочат нежданные гости с пистолетами. Меня мучило чувство вины, и все, что я оставил в две тысячи девятом, камнем лежало на моем сердце. Неужели я могу начать все заново? Может быть, именно в этом разгадка того, что произошло со мной. Тогда я должен увидеть Холли или поговорить с ней здесь, в этом году. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке. И тогда, возможно, меня перестанут преследовать кошмары две тысячи девятого года? Что, если именно так я могу изменить ход событий? Здесь и сейчас?
Я протянул руку и взял телефон с прикроватного столика, стоящего у меня за спиной. Вряд ли у Холли за эти два года изменился номер. Уже наступило утро понедельника, часы показывали без пяти шесть. Скорее всего, она давно не спит. Я по памяти набирал номер, и мое сердце бешено колотилось. Через три гудка в трубке раздался шелест мнущихся страниц, потом загрохотала музыка и, наконец, голос, который я больше всего хотел услышать, произнес:
— Алло?
Я не мог ни говорить, ни двигаться.
— Простите… я ошибся номером, — только и смог произнести я.
Она усмехнулась:
— Ничего страшного.
Из моей груди вырвался громкий вздох облегчения, но, повесив трубку, я уже знал, что не смогу успокоиться. Я должен был увидеть Холли. Смертельная усталость валила меня с ног, и я побрел к себе в комнату. Но в голове у меня уже зрел план, как снова войти в жизнь Холли, и не только ее, но и Адама.
Проснувшись через несколько часов, я решил составить отчет о последних событиях и взял в руки дневник. Если бы мне удалось познакомиться с Адамом в этом, две тысячи седьмом году, он мог потребовать все мои записи. Я достаточно хорошо его знал, чтобы предвидеть это.
Понедельник, 10 сентября 2007 года
Сегодня первый день, когда мне придется изображать себя самого в семнадцать лет. Черт возьми, это ужасно! И все же, несмотря на ранний час, я уже поставил себе несколько целей:
1. Избежать повторной учебы в выпускном классе.
2. Выяснить, что в этом году делают Адам и Холли.
Мне очень нужно их увидеть. Обоих. Несмотря на то, что они меня не знают.
Кто-то громко постучал в дверь моей спальни. Скорее всего, это отец, и он до сих пор рассержен из-за событий прошлой ночи.
— Ты забыл, что с мая я жил в другом часовом поясе! — громко сказал я, пряча дневник под подушку.
— Уже почти полдень, ты спал достаточно. Я приготовил тебе поесть, — прокричал он через дверь.
Я принял душ и медленно оделся, стараясь придумать историю, объясняющую, почему почти круглый отличник решил забросить учебу в выпускном классе.
Отец ждал меня за кухонным столом. Как обычно, он был в костюме и в галстуке, с аккуратно расчесанными темными волосами. На завтрак он приготовил кофе и пожарил яичницу.
С одной стороны, мне хотелось все ему рассказать — особенно о том, что я видел Кортни и говорил с ней. Ведь он скучал по ней не меньше, чем я. А возможно, даже больше. Правда, мы никогда этого не обсуждали. Но я внутренне проинструктировал себя: не верь ни единому его слову.
— Джексон! — отец приветствовал меня сдержанным кивком.
— Папа.
— Я хочу обсудить твое намерение бросить учебу. Полагаю, у тебя были свои причины для отъезда из Испании, но мне бы хотелось, чтобы ты подумал о возвращении в Академию Лойолы.
— Нет уж, спасибо. — Я ни за что больше не сяду за парту. — А ты собираешься на работу?
Отец раскрыл газету, и она скрыла его лицо.
— Да.
Я налил себе стакан апельсинового сока и сделал большой глоток.
— Что ты делал в Хьюстоне?
Убивал голыми руками?
