— Ты устала, дорогая? Мне тоже кажется, что нам нужно передохнуть.
— Нет! — Она крепко обняла меня за плечи. — Я убью тебя, если ты остановишься, понял?
Кожа у нее на шее была тонкой, нежной, почти прозрачной. На мгновение я испугался, что не смогу ее прокусить, но отбросил эту мысль — уж слишком она была нелогична. Мара проследила за моим взглядом, и в ее глазах мелькнуло недоумение.
— Только попробуй… — начала она угрожающе, понимая, что к чему.
— Только попробую, милая, обещаю.
Она попыталась подняться, но я положил ладонь ей на щеку и прижал ее голову к подушке.
— Нет, пожалуйста, — взмолилась Мара, пытаясь меня оттолкнуть.
Кожа поддалась легко, так, будто тонкий материал, который может порваться от одного прикосновения. Мне казалось, что я смогу выпить сколько угодно, но на деле у меня получилось сделать разве что пару глотков. Этого хватило для того, чтобы знакомые ощущения захлестнули меня с головой. Я почувствовал головокружение, потом — легкое напряжение, и, в конце концов, абсолютное спокойствие. Такое, будто весь мир с его проблемами отдалился от меня, и я оказался в своей личной реальности, куда заказан вход остальным. И пребывал бы там несколько минут, если бы к миру с его проблемами меня не вернула пощечина Мары.
— Ты меня укусил! — завопила она. — Как ты мог?! Ты чертов наркоман и маньяк! И я впустила тебя в свой дом?! Сейчас же уходи!
— Зачем же распускать руки? — спросил я, потирая щеку.
Мара подошла к зеркалу и, откинув с шеи волосы, внимательно оглядела две небольшие алые точки.
— Да ты настоящий психопат! Как я выйду из дома в таком виде? Что обо мне скажут?!
Я поднялся и подошел к ней, и она инстинктивно сделала пару шагов назад.
— Наркоман, маньяк, вампир, психопат, — перечислил я. — На твоем месте я бы подумал перед тем, как высказывать следующее оскорбление. Следы от укуса пройдут максимум через пару часов, так что нервничать не стоит. Но помни о том, что я нахожусь на добрый десяток ступеней выше тебя в цепочке выживания.
Мара поджала губы.
— Что-то я не заметила, что сейчас ты находился на грани жизни и смерти, — сказала она. — Совсем наоборот — ты очень хорошо себя чувствовал!
— Верно. Поэтому я выпил меньше, чем мог, и твоя жизнь и здоровье под угрозой не оказались. Или ты плохо себя чувствуешь?
— Нет. Но ты мог сделать это более цивилизованно. Попросить у меня разрешения, например. Но уж точно не кусать! Вообще-то, я испугалась!
Я шагнул по направлению к ней, и Мара предостерегающе подняла руку.
— Я не хотел тебя напугать. Но дело в том, что я, в отличие от вампиров, не смогу выпить ни капли, если твое сердце бьется в нормальном ритме. В момент оргазма, как ты понимаешь, оно бьется быстрее. Говорят, в таких случаях кровь приобретает особый вкус.
— Ну ты… — Мара осеклась, вспомнив о моем предостережении, и снова взглянула на себя в зеркало. Одним из самых положительных моментов в поведении вакханок было то, что у них практически полностью отсутствовал инстинкт самосохранения: она могла испугаться, чудом избежав автомобильной аварии, но уже через пять минут думала о том, что ей нравится ощущение опасности, и проделывала опасный маневр на дороге еще раз. Вот и теперь она улыбалась своему отражению, и страха в ней уже не осталось. — Ты знаешь, наверное, я перегнула палку. Подумаешь, какие-то следы. Мне даже понравилось. В этом есть что-то… животное и первобытное. — Она подошла ко мне и заглянула в глаза. — Хочешь еще чуть-чуть?
— Очень, но тогда я не выйду из твоего дома на своих двоих.
— Это скучно. — Она помолчала, внимательно изучая мое лицо. — Пойдем, поплаваем под луной?
Я обнял ее за плечи.
— Как-нибудь потом. Ты мне кое-что обещала, помнишь?
На ее лице появилось скучающее выражение.
— Ах да. Вопросы. Что ты хочешь узнать?
— Эта женщина из Ордена. Подумай хорошенько и попытайся вспомнить — она точно ничего у тебя не спрашивала? Может быть, о своих коллегах? Или обо мне?
Она посмотрела на меня с улыбкой.
— Если это на самом деле твоя сбежавшая жена, то вкус у тебя отменный, не могу не признать. Но о тебе она не спрашивала. Я уже сказала, что она ни о чем не спрашивала. Просто пришла и ушла.
Мара вернулась в кровать, захватив с туалетного столика щетку для волос, и принялась причесываться.
— Зачем ты приехал в Треверберг? — спросила она. — Ищешь Незнакомцев?
— А ты можешь мне в этом помочь? Они любят увеселительные заведения, может, они заглядывали и к тебе.
Она задумчиво провела щеткой по волосам.
— Давно. Один раз. Это был молодой мальчик, максимум лет пятьдесят. Он вел себя настороженно, всего боялся… ну, ты знаешь, как это с ними бывает. Было бы глупо ожидать от создателя, который насильно обращает кого-то, ускоренного курса «как быть вампиром».
— И что же мальчик?
— Поискал жертву, но никто не отозвался. И он ушел ни с чем. Скорее всего, уехал из города. А теперь… теперь тут либо никого из них не осталось, либо они хорошо прячутся. И, скорее всего, последнее. Этот город создан для таких, как они.
Я сел на кровать, потом лег и замер, глядя в потолок. Мара примостилась рядом, свернулась клубочком и положила голову мне на грудь.
— Назови мне свое настоящее имя, — попросила она.
— Хочешь попробовать меня приворожить? Я могу притвориться, что у тебя получилось.
— А как же Лорена?
— Лорена — это особый разговор.
Она вздохнула и потянула на себя разноцветное лоскутное покрывало.
— Я немного подремлю, — заговорил я. — Но тебе я спать не советую.
— Это почему же? — удивилась Мара.
— Когда я сплю потому, что чувствую усталость, мне иногда снятся плохие сны. Если кто-то спит рядом с нами, то ему снится то же самое.
— Хорошо. Тогда я просто полежу с закрытыми глазами, а ты отдыхай. Я буду охранять твой сон.
Ирландские луга и озера прекраснее всего весной. Нигде в мире нет такого воздуха, даже возле океана, даже в горах, даже на далеких островах, куда не ступала нога человека. Сама природа прикасается к тебе, ты чувствуешь себя ее частью, продолжением. Полдень уже давно миновал, солнце продолжает свой путь к линии горизонта, стало прохладнее, но наша кровь слишком горяча, чтобы это чувствовать. Хотя, наверное, слишком холодна, чтобы обращать на это внимание. Мы с Даной спускаемся к озеру, прокладывая себе путь в высокой траве и обходя немногочисленные деревья. Я держу ее за руку, а она смотрит на солнце, прикрывая глаза ладонью.
