Подойдя к своему «Дрин Дрону», Богатый написал на своем лице уверенность в том, что ключик подойдет, дверца откроется, так оно и случилось. Тогда он сложился вдвое, поместил зад на сиденье, потом втянул под крышу голову, потом перенес через порог ноги. Невеста, приседая на каждом шагу (очевидно из почтения) обошла радиатор машины и остановилась возле противоположной дверцы. Чуть не задевая ее, мчались автомобилисты. Богатый отстегнул запор, но дверцы не потрудился открыть, ее открыла сама невеста. Она, как Богатый, втиснулась в машину. Лампочка загорелась, провела лучом по ее чулкам. Богатый откинулся, повернулся и отстегнул запор задней дверцы. Сестра невесты открыла заднюю дверцу. Полуслепой отец начал мотать белой палкой, пробуя определить ширину влаза в низкую приземистую машину. Он стукал палкой то так, то этак. Вдруг Богатый как подскочил, да как гаркнет: — он мне лак поцарапает! Отнимите палку! Вам на мое имущество наплевать? Палку! палку! долой!
Невеста взвизгнула: идиотки, сто вы смотлите? Помогите ему, серт вас забели! — Сестра злобно вырвала у отца палку. Она даже замахнулась на него этой вырванной палкой. Потом, сжав зубы, она вталкивала папашу и руками, и коленом, и кричала: — нагни голову, куда ты!? полезай сюда, на колени стань, вот так, вот так.
Когда отец сел, начали грузить чемоданы. Потом мать стала на четвереньки, показывая прохожим свои толстые короткие ноги до розовых штанишек, подвязок и бантиков. Она пыхтела, всовываясь в дверцу и ей было не до приличия. Усевшись, она радостной улыбкой отпраздновала новоселье. Отец в это время сказал: — прежде делали экипажи по росту людей, а теперь людей заставляют становиться на колени перед техникой. Богатый фыркнул, сестра ловко впорхнула в «Дрин Дрон». Тут она захлопнула за собой дверцу. Но Богатому не понравилось, как она захлопнула, и он заставил ее еще раз захлопнуть, потом еще раз, потом еще раз.
Невеста крутнула кнопку, и машина наполнилась пеньем очередной знаменитости. Они с Богатым не могли не быть на конце электронических волн. Всякое молчание наполняло их скукой, они должны были принимать участие в общей суматохе и гвалте. Сквозь пенье, послышалось скрежетанье. Тут на лице Богатого изобразилась полная вера в то, что если он произведет известные манипуляции ногами и руками, «Дрин Дрон» поедет и повезет его туда, куда Богатому вздумается. Так и случилось, машина начала выезжать из очереди.
— Мелсавец! — воскликнула невеста, ибо кто-то, несмотря на то, что Богатый мигал красным огнем, промчался, едва не зацепив крыло «Дрин Дрона».
Потом они ехали по городу, постоянно дивясь на то, как все другие автомобилисты плохо правят. Уж каких только ругательств не посылали голубые губки невесты, уж так не ругал всякого встречного и поперечного Богатый, а все же всем казалось, что всей этой злости еще слишком мало. Собственно говоря, невеста с удовольствием казнила бы многих из тех, кого приходилось всего-навсего только ругать, да еще и так, что они не слышат.
О! эта езда имела чудесное воспитательное значение. Тут, в «Дрин Дроне», под защитой его поршней, его железа, лака, скрежета, гуда и рыка наилучшим образом вырабатывались понятия о людях как о сплошных мерзавцах, эгоистах и убийцах. Там, за стеклами машины, образовался чужой мир, тут, на мягких сиденьях, свой, праведный, божественный, стремящийся к тому, чтобы вырваться из общей клоаки на широкий свободный путь и там беспрепятственно мчаться.
Но и на дороге не было покоя. Даже стало еще больше чувствоваться отделение от остального человечества. Тут действовала особенная одержимость, вызываемая опьянением быстротой. Все, что мешало этой быстроте, вызывало в Богатом отвращение. Будь то грузовик, не дающий себя обогнать, или какой-то осторожный автомобилист, или автомобилист на старой машине, все это казалось Богатому не имеющим права существовать. Выпучив глаза, он гнал и гнал, давал сирены, настигал, обгонял, он был одержим, как дикарь, танцующий религиозный танец. И не только он, все были одержимы тем же ритуальным танцем, поэтому на дороге получалась стихийная свистопляска. Несколько выброшенных из машин собак было раздавлено на шоссе и превращено шинами в кровавые клоки шерсти.
Со всех сторон справа, слева неслись тучи машин, и в этом урагане терялась всякая личная воля, это было похоже на то, как в прериях, бывало, в прежние времена, мчались гонимые степным пожаром буйволы, бизоны, мустанги, тигры, слоны и антилопы. В одном месте получился затор. Причиной оказалась старинная церковь. Ее ломали с тем, чтобы выровнять дорогу для автомобилей. Часть стены упала на дорогу и загородила проезд. Землекопалка расчищала путь.
Богатый спросил невесту: — ну как, ты уже переварила кофий и булочки?
— Кофий узе а булоськи есе не совсем, — ответила невеста.
Богатый, поглаживая ей колено, очень нежно отозвался о своем пищеварении: — я все переварил, желудок у меня действует великолепно.
— Молодес твой селудок, — сказала невеста и поцеловала жениха в щеку.
— Не могли раньше убрать этой дряни, — указывая на остатки церкви, зашипел Богатый.
— Плидумали, когда нам ехать! — отозвалась невеста.
В это время спикер голосом, которым говорят кондуктора, требуя билеты, начал подавать советы автомобилистам. Он между прочим сказал — на дороге номер сорок пять, разбирается церковь, там затор образовался, так что лучше ехать по дороге номер восемь. Невеста и Богатый возмутились.
— Не мог проклятый болван раньше сказать, — пробурчал Богатый, и невеста всем своим видом была вполне согласна с женихом.
Мать сказала: — А мне жаль, что церковь ломают.
На эту реплику Богатый ответил долгим беззаботным смехом.
Когда дорогу очистили, снова пошла свистопляска одержимых. Вдруг промелькнул плакат с черепом и сложенными накрест костями. И еще один, и еще один, и надписи пошли:
«В десяти километрах ядовитая река, маски необходимы».
— Скорей! Скорей! Чемоданы раскрывайте, доставайте маски! — закричали Богатый и невеста.
Ядовитое место приближалось, а Богатый не мог надеть маски. Все надели, а он не мог. Потому не мог, что правил машиной. Он попробовал было сбавить ход и передать руль невесте, чтобы освободить руки и надеть маску. Сразу же начали мелькать стекла, лак разных цветов, усилился рык, рев моторов, послышались душераздирающие вопли сирен, из окон выглядывали автомобилисты с искаженными злобою лицами. В этой свалке одержимых проявить свою волю оказалось невозможным. К довершению ужаса, дорога была заботливо ограждена с двух сторон железобетонными дамбами. Не только Богатый мучился, вся семья понимала, что если Богатый отравится и потеряет сознание, произойдет нечто такое, что и костей своих не соберешь. Сестра пробовала сзади нацепить маску на Богатого. Но он отстранял ее руки, ибо боялся даже на четверть секунды потерять видимость. Одно неверное движение рулем грозило катастрофой, столкновением многих машин и перелетом вверх тормашками через дамбу в тартарары. Пот крупными каплями катился по лицу Богатого, иные капли попадали ему в раскрытый рот, которым он тяжко дышал. Сестренка даже не заметила, как теплая влага оросила ее ноги. В «Дрин Дроне» запахло отбросами испуганных тел. А тут вдруг из радио хлынула боевая веселость джаза, сопровождаемая воем безголосого певца.
