ляпнул тогда те слова садовника нашего. Подожду, пока вы все умрете и буду жить, как сам решу, — вздохнул Вешкин. — Отец отступил. Но с тех пор… мы с ним не общаемся. Только в деловом плане. Как… как сотрудники.
— Погоди, зачем было сбегать? Ну, учился дома. Но ведь все было… — непонимающе пробормотал Фирс.
— Было что? Еда? Одежда? Да, но ведь и у тебя была. Да, другая, но босым и голодным ты не ходил. Так?
— Ну, так.
— А мать я видел даст бог раз в месяц. Отца бывало и по полгода не видел. Только учителя и няньки. Меня никто не обнимал. Никто не теребил по голове со словами «Поедем со мной в гараж?». У меня даже игрушек не было. Я узнал, что такое телефон в лицее. Да и то, не дали бы, если бы я белой вороной не выглядел.
— Какое-то у тебя… странное детство было.
— Ебанутое детство было, — буркнул Кирилл. — Меня готовили как главу рода, юриспруденцию читали трижды в неделю профессора. Математику давили так, что меня воротит от одной мысли о ней. Этикет, история родов империи… Раз за разом. Раз за разом. Снова и снова, до идеала.
Тут Вешкин тяжело вздохнул и произнес:
— Отец считал, что так надо. Мать ему не возражала и была занята своими делами. А я… А мне вообще хоть кто-то спросил — оно мне надо?
— Ты будущий глава рода…
— Не сутулься — ты будущий глава рода. Ну, кто так интеграл выводит? Ты ведь будущий глава рода! Веди себя прилично — ты будущий глава рода! Прекрати лыбиться как идиот! Ты будущий глава рода! Не смотри на грудь! Ты будущий глава рода! — начал пародировать разные голоса Вешкин. — И так раз за разом. Раз за разом… Каждый божий день… А я?
Фирс задумчиво посмотрел на него, в то время как Вешкин продолжил говорить.
— А я — Кирилл, понимаешь? Я-то настоящий. Я рифмы люблю, хоть и получается у меня дерьмово. Я может хер клал на всех французских и итальянских поваров. Я вот такой сэндвич хочу, — качнул он рукой с недоеденным обедом Фирса. — С неровным хлебом, с торчащим салатом. Я бы многое отдал, чтобы его мне мама сделала.
Фирс шмыгнул носом, вздохнул и снова уставился на парковку. Стараясь сменить тему, он начал рассказывать:
— Я… Я магом хотел стать. Поступить планировал. Долго денег собирал, чтобы пройти первое возвышение.
Вешкин молча откусил сэндвич и принялся жевать не перебивая.
— Крутился как мог. Поначалу подрабатывал. То листовки, то курьером. Потом повезло — удалось таксистом устроиться. Там человека встретил, он мне посоветовал головой работать. Головой зарабатывать всегда получается больше. Вот я и… как-то так сложилось, что у меня получилось выбить у Шолохова небольшую партию. И пошло, поехало. До сих пор развожу кофе по кофейням. Ну, и еще своя кофейня сейчас.
Тут Фирс скомкал пакетик у себя в руке и продолжил.
— На момент последнего поступления я собрал девяносто тысяч. Для меня это просто огромные деньги… А надо сто пятьдесят. Я очень сильно пытался где-нибудь достать шестьдесят тысяч, — произнес Фирс и по-доброму улыбнулся. — Ничего не вышло, и я уже домой пришел. Родители заметили. Мать отговорить пыталась, чтобы я отступил, а отец… Отец… он заначку семейную достал и мне отдал.
— Ты прошел возвышение? — спросил Кирилл, закидывая последний кусочек в рот.
— Да. Было два УМЕ. Я едва мог карандашь по столу катать. А стало десять. И как ты заметил, среди поступивших меня нет. Самый нижний в списке — одиннадцать УМЕ.
Тут Фирс нахмурился и тяжело вздохнул.
— Помню, мне тогда казалось, что мир рухнул, и все, о чем я мечтал, в пропасть провалилось. Но нет… я пока не сдаюсь. Буду копить на второе возвышение. Может повезет… Нет. Не так. Обязательно повезет. Кстати, на этом же месте сидел как узнал. Часа три, наверное.
— Сдалась тебе эта магия, — вздохнул Вешкин.
— Каждому свое, — повторил вздох Фирс и поднялся. — Кстати, невеста твоя…
— М-м-м-м?
— Красивая девушка. Тебе с ней повезло, — поднялся на ноги Неогранный. — Хоть и выглядите вы рядом странно. Ты длинный и худой, а она маленькая и фигуристая.
— Ты даже не представляешь, насколько повезло, — хмыкнул Кирилл так же поднимаясь. — Мы достаточно ушибленные на голову, чтобы никто с нами не уживался.
— Понимаю, — с улыбкой произнес Фирс.
— А Шолохова? С ней тяжело?
Фирс сморщился.
— Погоди-ка… — тут Вешкин нагнулся к нему и заглянул в глаза. — Ты что… ее используешь?
— Не говори глупостей! Кто она и кто я, чтобы ее использовать?
— Я не про постель.
— Я тоже.
Кирилл выпрямился, вскинул руку и указал пальцем в сторону и что-то произнес одними губами. Затем он указал в другую сторону и приподнял брови.
— Это она тебя использует! — выдал он, отчего у Фирса едва заметно дернулась бровь. — Да, точно! Только… Соколов? Нет. Она его знает — он слишком прямолинеен. Тогда… Тогда… Отец? Жених? Свадьба? Точно! Она увиливает от замужества!
— Слушай, не надо поднимать…
— Точно! Она всем говорит, что у нее есть парень, а если его будут искать, то найдут тебя. Все сходится! — обрадовался Вешкин. — Ты «лжепарень» Шолоховой!
— Закрыли эту тему! — буркнул Фирс, направляясь к своему Гоблину. — Только попробуй высказать кому-нибудь эту идею!
— Ну, закрыли, так закрыли. Только я про Соколова не шутил. Он реально тебя прибьет, как только подвернется возможность.
— Спасибо. Твои прогнозы крайне оптимистичны, — недовольно проворчал брат не сбавляя темпа ходьбы.
— Да, но я бы на твоем месте придумал бы способ донести до него информацию. Серьезно, с него станет нанять кого-нибудь, чтобы тебя убили, — произнес Кирилл. — И да, надо донести так, чтобы он не стал болтать. Серьезно, язык у него без костей, особенно когда выпьет.
Фирс остановился у Гоблина и тяжело вздохнул, открывая дверь.
— У тебя есть варианты?
— Тут думать надо, — авторитетно заявил сводный брат. — Так с наскоку ничего в голову не приходит.
— Если придумаешь — дай мне знать, — кивнул Фирс и сел на водительское кресло, захлопнув дверь.
Вешкин недолго думая, сел на пассажирское.
