— Каков ваш возраст, сэр?
— Шестьсот пятьдесят миль.
— Вы осведомлены о значении этого возраста?
— С этим возрастом приходят права и обязанности взрослого.
— Как вы намерены распорядиться полученными правами?
— Я хотел бы стать учеником одной из верховных гильдий.
— А какой именно? Вы уже сделали выбор, сэр?
— Да, сделал.
Брух вновь повернулся к помосту и повторил мои ответы слово в слово, хотя, казалось бы, люди на помосте должны были слышать их.
— У вас есть вопросы к соискателю? — осведомился навигатор у стоявших рядом.
Никто из шестерых не откликнулся.
— Хорошо. — Навигатор поднялся с кресла. — Подойди поближе, Гельвард Манн, и встань так, чтобы я видел тебя.
Брух отступил в сторону. Я оставил кафедру и вышел на середину ковра, где белел небольшой пластмассовый круг. В центре круга я остановился. Несколько долгих секунд меня разглядывали в полном молчании.
Затем навигатор обратился к одному из тех, кто стоял на помосте.
— Присутствуют ли здесь поручители?
— Да, ваша светлость.
— Хорошо. Поскольку дело входит исключительно в компетенцию наших гильдий, да удалятся все посторонние.
Навигатор сел, и вперед выступил его ближайший сосед справа.
— Остались ли здесь лица, не удостоенные звания полноправного гильдиера? Если остались, убедительно просим их покинуть зал.
Брух держался чуть позади меня и немного сбоку, и краешком глаза я заметил, как он слегка поклонился в сторону помоста и удалился. Он оказался не единственным: почти половина присутствовавших последовала его примеру. Те, кто остался, опять повернулись ко мне.
— Видим ли мы чужаков, затесавшихся в наши ряды? — спросил человек на помосте. Ответом ему служило молчание. — Соискатель Гельвард Манн, вы находитесь ныне среди гильдиеров верховных гильдий. Церемонии, подобные этой, происходят в Городе не каждый день, и вы должны отнестись к ней подобающим образом. Мы все здесь сегодня собрались ради вас. Когда вы закончите ученичество, эти люди станут вашими старшими товарищами, и вы будете связаны с ними общностью наших правил. Вам все понятно?
— Понятно, сэр.
— Вы заявили, что выбрали гильдию, куда хотите вступить. Назовите ее для общего сведения.
— Я хотел бы стать разведчиком будущего, — ответил я.
— Ну что ж, приятно слышать. Я разведчик будущего Клаузевиц, и мне доверено возглавлять нашу гильдию. Вокруг вас сейчас стоят другие разведчики будущего, а равно представители остальных верховных гильдий. Рядом со мной на возвышении — главы этих гильдий. В центре — почтивший нас своим присутствием лорд-навигатор Олссон…
Как учил меня Брух, я отвесил навигатору глубокий поклон. Поклон — вот и все, что я помнил из наставлений своего провожатого: он заявил, что не посвящен в подробности этой части церемонии, но что я безусловно обязан выказать навигатору, когда буду формально ему представлен, максимум уважения.
— Кто готов поручиться за соискателя?
— Сэр, я хотел бы за него поручиться…
Это произнес мой отец.
— Поручитель — разведчик будущего Манн. Кто поддерживает поручителя?
— Сэр, я готов поддержать его.
— Поддерживает мостостроитель Леру. Кто выступает против соискателя?
Последовала долгая тишина. Еще дважды Клаузевиц призывал желающих проголосовать против, но моя кандидатура так и не вызвала никаких возражений.
— Быть посему, — заявил Клаузевиц. — Гельвард Манн, вашему вниманию предлагается клятва верховных гильдий. Вы имеете право, даже на этой стадии церемонии, отказаться принять ее. Но если вы решите принести клятву, то будете связаны ею до конца своей жизни. Наказание за клятвопреступление — немедленная казнь. Надеюсь, вы полностью осознаете сказанное?
Я был ошеломлен. Ни один человек — ни отец, ни Джейз, ни даже Брух — не проронил об этом ни слова. Ну, допустим, Брух был не в курсе дела, но отец, неужели отец не мог хотя бы предупредить меня?..
— Ну так что же?
— Я должен ответить сейчас же, сэр?
— Да.
Не вызывало сомнений, что я и в глаза не увижу клятвы, пока не отвечу. Быть может, само ее содержание оправдывает такую секретность? Я понимал, что выбора в сущности нет. Я зашел уже слишком далеко: за меня поручились, меня почти приняли — отказаться от клятвы было уже просто нельзя. По крайней мере, в тот момент я понимал это только так.
— Я согласен принести клятву, сэр.
Клаузевиц сошел с помоста, приблизился и вручил мне кусок белого картона.
— Прочтите клятву вслух, громко и внятно, — объявил он. — Можете сначала пробежать ее глазами, но имейте в виду, что и в этом случае вы сразу же подпадаете под власть ее требований…
Я кивнул в знак того, что условия мне понятны, и он вернулся на помост. Я стал читать клятву про себя, вникая в ее высокопарные фразы.
Затем я снова повернулся лицом к помосту, и на меня устремили внимание все, кто был в зале, не исключая, разумеется, и отца.
— Я, Гельвард Манн, достигнув возраста зрелости и вступая в права гражданина Города Земля, торжественно клянусь: не жалея сил выполнять любые обязанности, возложенные на меня славной гильдией разведчиков будущего; ставить интересы безопасности Города превыше всех личных забот; ни при каких обстоятельствах не обсуждать дела своей гильдии и других верховных гильдий ни с кем, кроме самих гильдиеров и утвержденных в звании, принесших клятву учеников; расценивать все испытанное и увиденное мною за пределами Города как тайну, не подлежащую разглашению вне гильдии; заслужив звание полноправного гильдиера, ознакомиться с документом, известным как Директива Дистейна, и следовать его букве и духу, а в дальнейшем передать полученные знания следующим поколениям гильдиеров; и наконец, хранить в строгом секрете как самый факт принесения настоящей клятвы, так и ее содержание.
Принося эту клятву, я отдаю себе полный отчет в том, что нарушение любого из ее пунктов влечет за собой немедленную смерть от руки моих коллег-гильдиеров…
Закончив читать, я взглянул на Клаузевица. Самый процесс чтения этих высоких слов наполнил мою душу почти невыносимым восторгом.
«За пределами Города…» Значит, мне предстоит выйти за его стены, значит, мне как ученику гильдии станут доступны места, доселе запретные для меня и поныне запретные для большинства жителей Города. Ясли полнились слухами о том, что же находится за пределами Города, и мне самому доводилось строить на этот счет самые невероятные домыслы. Рассудок подсказывал мне, что явь не угонится за нашими фантазиями, и все равно передо мной раскрывались перспективы ослепительные и страшные. Неспроста гильдиеры набросили на них плотные покровы тайны: вероятно, за стенами Города скрывается что-то столь ужасное, что за разглашение природы этого ужаса возможна лишь одна достойная кара — смертная казнь…
