В принципе эта девица была излишним реквизитом на яхте. Снеер не собирался никого приглашать на сегодняшнюю прогулку. Течение свободного времени иногда хочется воспринимать в одиночестве.
Общества людей, а в особенности девушек, у Снеера было предостаточно – там, на берегу, в кричаще-цветастых джунглях Арголанда, в переполненных барах, на улицах, в гостиничных кабинах…
Снеер просто по привычке махнул рукой, поймав взгляды девушки, следившей за его движениями, когда сегодня в полдень он отваливал от буя в яхт-бассейне.
Он тут же пожалел, но было уже поздно: девушка быстро сунула пляжную сумку в багажную секцию, скользнула с набережной в воду и через несколько секунд вынырнула у борта лодки.
Она была вполне привлекательна – юная, самое большее лет двадцати, с красивым загаром и в меру полными формами, – но Снеер знал достаточно много подобных экземпляров, чтобы воспылать именно сейчас, при виде девицы, в одиночестве прогуливающейся по пристани. К счастью, пассажирка оказалась необременительной. Правда, не дожидаясь приглашения, стянула верхнюю часть костюма, как только лодка вышла за волнолом, – видимо, считая это минимальной платой, причитающейся организатору прогулки, – но потом, загорая на носу яхты, рядом со Снеером, она не затуманила хода его мыслей, разве что привлекательной формой бюста.
Из немногих фраз, которыми они обменялись за несколько часов ленивого покачивания на воде, Снеер узнал, что девушку зовут Грация, что она изучает исторические науки и специализируется на истории этических идей новейшего периода.
Девушка была раза в два моложе его, и ее оригинальные, достаточно смелые суждения на этические темы казались Снееру не соответствующими моменту.
Разговор на другие темы как-то не клеился, и Снеер вновь погрузился в размышления. Наслаждение чистым, ничем не замутненным временем настолько поглотило его, что лишь случайное прикосновение к руке девушки напомнило, что он на яхте не один.
Девушка сочла его прикосновение как нечто вроде приглашения к дальнейшей близости и ответила пожатием руки, однако Снеер игры не продолжил.
– Возвращаемся, – холодно сказал он. – Я немного проголодался.
Уже в следующий момент он пожалел о сказанном, потому что девушка без всякого смущения спросила – куда они пойдут перекусить.
Снеер не был скупцом, порой даже любил переплатить в хорошем ресторане за обед с хорошенькой девушкой – это возвышало его в глазах коллег из его круга и списывалось по статье расходов на рекламу. Однако он знал, чем это кончится: у девушки были прекрасные манеры, и она прямо-таки горела желанием отплатить ему услугой за отлично проведенный день, причем – учитывая студенческие доходы, это могло быть выражено лишь одним-единственным, вполне определенным образом. А как раз сегодня Снеер не был расположен к дамскому обществу в гостиничной кабине.
– Ну, что ж… – буркнул он, словно случайно держа Ключ так, чтобы она могла увидеть символ разряда. – Забежим где-нибудь на бульваре…
Его четверка не смутила Грацию. Совсем наоборот.
– Я думала, ты по меньшей мере двояк. В жизни не встречала четверяка, который нанимает яхту на шесть часов, – улыбнулась она, а Снеер только теперь заметил, что у нее красивые серо-зеленые глаза. – Видно, ты здорово изобретательный четверяк, если можешь так шиковать!
Судя по всему, она была готова к любым вариантам знакомства со случайно встретившимися мужчинами, потому что, когда на берегу вытащила из сумки потертые джинсы и дешевенькую трикотажную блузку, изнутри выпала зубная щетка.
– Для меня, – продолжала она, одеваясь, – разряд не имеет значения. При моей специальности я могла бы стать учительницей… Ну, может, тележурналисткой, но это уже требовало бы разряда повыше… Так что охотнее всего я хотела бы получить четверку и располагать временем…
– Хм, – насмешливо проворчал Снеер. – Ежели человек молод и хорош собой, достаточно четверки и немного самоуверенности.
– У меня никогда не было слишком высоких запросов, – сказала она, пожав плечами, а потом, внимательно взглянув в лицо Снеера, добавила: – Что-то мне сдается, я не очень тебе нравлюсь? Наверно, предпочитаешь интеллектуалок.
Снеер уловил в ее голосе нотку растерянности, а поскольку у него было мягкое сердце, он обнял девушку, и они направились к центру.
Будучи четверяком, он не мог сослаться на необходимость вставать рано, чтобы отправиться на работу… Девушка была в общем-то вполне приятна, и, быть может, у нее действительно не было пунктов на обед. Снеер прекрасно помнил свои финансовые проблемы студенческих лет, а к молодежи – особенно женской ее половине – всегда относился доброжелательно.
Филип проснулся значительно позже обычного, привычно взглянул на часы и мгновенно покрылся холодным потом. Так было всякий раз, когда он убеждался, что опоздания на работу, а значит и очередного объяснения с начальством, не избежать. Мысль эта всегда сопровождалась слабой тошнотой. Положение Филипа было не из лучших, все чаще шли разговоры об увольнении, о сложностях с работой у таких, как он. Когда он окончил курсы, все было проще: даже некоторых четверяков привлекали к работе. Теперь и тройка не давала никакой гарантии.
Внутренний голос говорил ему, что сегодня не выходной. Голова работала как бы на малых оборотах и подозрительно отяжелела. Лишь спустя довольно много времени, когда в воображении он уже пугливо пробирался мимо комнаты начальника и почти до конца продумал оригинальное объяснение своему опозданию… он неожиданно вспомнил, что может спокойно повернуться лицом к стене и вздремнуть еще несколько минут – тех самых лучших минут, когда можно, стиснув веки, закрепить в памяти эпизоды виденного сна…
Филип вот уже несколько дней был в отпуске. Правда, проводил он его здесь, в Арголанде, потому что выезд куда-либо превышал его финансовые возможности, но и так было приятно: спи, сколько влезет, потом весь день мотайся по агломерации, посещая районы, в которых не бывал годами, гуляй в полдень вдоль берега озера Тибиган и с некоторой завистью поглядывай на тех, кто нанимает прекрасные парусники и моторки, чтобы плавать в обществе загоревших девушек.
Сознание, что сегодня его не ждет встреча с шефом, позволило Филипу вновь спокойно углубиться в полусонные мечтания. Неприятные физические ощущения отступили, мышцы желудка ослабли, и только легкое давление в висках нарушало приятность минуты.
Что могла означать эта легкая головная боль? – Филип пытался было припомнить события вчерашнего вечера, но сон охватил его вновь, заполняя пробел в памяти фантастическими картинами.
