Вмешался Спок.
— Капитан, предлагаю вывести показания двенадцатого сканера на обзорный экран.
— Выполняйте, мистер Спок.
Теперь ладонь скользнула в сторону, а на ее месте на экране стали вырисовываться полупрозрачные черты огромного лица. На мостике “Энтерпрайза” воцарилась мертвая тишина. Наконец огромное лицо появилось целиком, но Кирка поразила не его величина. Никогда раньше он не встречал такого прекрасного мужского лица, а в том, что оно принадлежало именно мужчине, не было никакого сомнения. Увенчанное диадемой из звезд, лицо сияло классической красотой, вечной, как звезды. Темные глаза смотрели прямо на корабль.
Голос, раздавшийся с экрана, вполне соответствовал внешности говорившего.
— Эоны минули, и предначертанное сбылось. Приветствую вас, о мои возлюбленные дети. Ваш дом ждет вас.
Кирк потряс головой, словно пытаясь избавиться от низких всепроникающих звуков. Он оторвался от экрана и обратился к Ухуре.
— Лейтенант, ответная частота.
— Вычислена, сэр. Канал свободен. Он подтянул к себе микрофон:
— Говорит капитан космического корабля “Энтерпрайз” Джеймс Т. Кирк. Пожалуйста, назовите себя.
Но его просьба осталась без ответа.
— Вы покинули свои поля и равнины и отправились на поиски приключений, — продолжал голос. — Мы вместе будем вспоминать старые добрые времена. Мы будем пить священное вино. В лесах вновь заиграют свирели. Долгое ожидание закончилось.
Слова звучали, как заклинания. Кирк спросил:
— Я не знаю, кто вы, но ответьте мне, это вы остановили наш корабль?
— Я просто велел ветру покинуть ваши паруса.
— Так велите ему вернуться, — сказал Кирк. — Тогда и поговорим. Похоже, вы собираетесь сохранить свое имя в тайне, но предупреждаю вас, мы в состоянии постоять за себя. Освободите корабль!
Губы сложились в одобрительную улыбку:
— В вас не угас прежний огонь. Как вы похожи на своих отцов. Агамемнон… Ахилл… Гектор… троянский.
— К черту историю. Освободите корабль или я…
Улыбка исчезла.
— Вы покоритесь мне. Ведь стоит мне сжать руку в кулак вот так…
Корабль затрясся, как погремушка в руках рассерженного ребенка.
— Капитан, внешнее давление растет, — крикнул Скотти со своего места. — Восемьсот… оно продолжает расти!
— Мистер Скотти, сделайте все возможное.
— Давление критическое, сэр. Тысяча… Корабль не выдержит.
Кирк в ярости повернулся к экрану.
— Хорошо, вы выиграли. Перестаньте.
— Вы получили хороший урок. Помните о нем, — произнес голос. На его суровом лице появилась ослепительная улыбка.
— Капитан, я приглашаю вас и ваших офицеров к себе. Всех, кроме того — с острыми ушами.
Кирк поспешно заметил Споку:
— Не обращайте внимания, мистер Спок. Мы не знаем, с кем имеем дело.
Между тем голос потребовал:
— Поторапливайтесь, дети мои. Да возликуют ваши сердца!
— Ну как, Боунс, вы готовы?
— Джим, вы считаете это целесообразным?
— Не хотите же вы, чтобы наш корабль раздавили, как орех.
Кирк встал, и подошел к сидевшему за компьютером Первому помощнику.
— Мистер Спок, вы остаетесь за старшего. Попытайтесь определить природу удерживающей нас силы, привлеките к этой работе всех научных сотрудников. Попытайтесь высвободить корабль.
— Есть, сэр, вы… вниз?
— Да, мистер Спок.
Кирк и сопровождавшие его офицеры оказались среди оливковых деревьев. Перед ними на поросшем травой холме стояло небольшое сооружение из белоснежного мрамора. Оно было украшено шестью колоннами с каннелюрами и изящными резными завитками. От храма явно веяло классической древностью. И все же в нем было что-то удивительно знакомое.
Полукруглая лестница вела наверх, внутрь здания.
Чехов и Скотти прикрывали Кирка сзади. Он сказал:
— Следите за показаниями трикодеров.
Кэролин Пэламас побледнела и подошла к Мак-Кою.
— Доктор, а зачем капитан взял меня сюда?
Мак-Кой ответил:
— Вы специалист по древним цивилизациям. Похоже, мы столкнулись с одной из них. Нам пригодится все, что вы сумеете вспомнить. — Он двинулся вслед за Кирком. — Идите. Лучше, если мы все будем рядом с капитаном, когда он подойдет к дверям.
Однако дверей не было. Они сразу оказались в окруженном колоннами помещении. Напротив них на пьедестале стоял резной беломраморный трон. Невдалеке от него, на столе окруженном скамьями, лежали фрукты и мех с вином. Звучали флейты, и мелодия, которую они выводили, была призывной, дикой, языческой. На скамье возле стола сидел тот самый красивый мужчина, лицо которого они видели на экране “Энтерпрайза”. Наброшенное на мускулистые смуглые плечи одеяние едва прикрывало бедра. Рядом лежала лира. Он встал и пошел им навстречу.
— Приветствую вас, дети мои! Как долго я ждал вас!
Он был так молод, что, если бы не величие, которым было проникнуто все его существо, слово “дети” могло бы показаться нелепым.
Кирк сказал шепотом:
— Боунс, направьте на него свой трикодер.
— О, мы будем вместе вспоминать о нашей цветущей прекрасной Земле! — мужчина воздел руки, словно призывая воспоминания. — Ее зеленые луга, синее небо, простых пастухов, пасущих свои стада.
— Вы знаете о Земле? — спросил Кирк. — Вы там бывали?
Мужчина улыбнулся, сверкнув ослепительными зубами.
— Когда-то Земля дрожала, стоило мне лишь взмахнуть рукой, и весна возвращалась по моему повелению.
— Вы говорили об Ахилле, — сказал Кирк. — Откуда вам о нем известно?
— Обратите свой взор в минувшие века, я живу в ваших воспоминаниях. Ваши отцы поклонялись мне и отцы ваших отцов. Я — Аполлон.
Это было правдоподобно до безумия. Храм… лира. Аполлон считался не только богом Солнца, но и покровителем музыки. А этот сидящий напротив них мужчина был действительно красив, как бог, и говорил, как герои античных трагедий…
Чехов рассеял чары.
— В таком случае я царь всея Руси!
— Мистер Чехов!
— Простите, капитан, мне раньше не приходилось встречаться с богами.
— А кто вам сказал, что это бог? — возразил Кирк. — Боунс, что подсказывает ваш трикодер?
— Это самый обычный гуманоид.
— Вы так же невоспитанны, как сатиры. Придется научить вас хорошим манерам. — При этом существо не сводило глаз с Кэролин Пэламас. Оно подошло к ней и потрепало ее за подбородок. Скотти рассвирепел, но Кирк остановил его.
— Спокойно, Скотти.
— Земля всегда рождала красивых женщин. Что ж, хоть это не изменилось. Я рад. Да, мы, боги, были на Земле, как дома, — Зевс, Афина, моя сестра Артемида. Пять тысяч лет тому назад мы были на ней, как дома.
