Ознакомительная версия.
– Гм… Слушай, в этом что-то есть. Но нужно узнать, какие отпечатки у него были? Чтобы было с чем сравнивать.
– Ты прав: сравнивать не с чем. Ни по одной нашей базе данных он не проходит.
– Что?!! Не может быть! На Земле не осталось ни одного человека, отпечатков пальцев которого не снимали бы! Точно!!! Ему изменили рисунок папиллярных линий! Информация – в них! Копируй – и побежали докладывать шефу!
Они умчались, оставив в чемодане толстую пачку белых бумажных листов, на которых шариковой ручкой была записана секретная информация…
В вестибюле Комиссии по распределению встретились Две Красные Шапочки. Им трудно было не заметить друг друга: обе в красных шапочках, аккуратных платьицах, передничках, одинаковых башмачках… словом, похожи, как близняшки.
– Ой! И ты Красная Шапочка! – удивилась одна. – А тебя как зовут?
– Мари, – сдержанно ответила вторая. – А тебя?
– А меня – Маша.
– Очень приятно.
– Ты за распределением?
– Да.
– А что ты заканчивала?
– Сказочный факультет при Сорбоннском университете. А ты?
– А я – Вологодский сказочный техникум.
Ожил репродуктор:
– Красные Шапочки, подойдите к окошку номер четырнадцать!
– Ой, это нас! – и, взявшись от волнения за руки, обе Красные Шапочки заспешили к окошку.
– Документы! – высунулся из окошечка длинный нос, увенчанный золотыми очками.
Красные Шапочки послушно протянули зажатые в ладонях дипломы.
– Та-ак… – закачался над ними нос. – Мари назначается во французскую сказку Шарля Перро… Маша – в русифицированный вариант той же сказки.
Произнося слова «русифицированный вариант», нос немного поморщился.
– Распишитесь в получении предписания и описания.
Поставив подписи в ведомости, Красные Шапочки отошли в сторону от окошка и развернули полученные бумаги.
– Ух, ты! – Маша жадно водила глазами по строчкам: – Волк… проглотил… охотники… распороли брюхо… целыми и невредимыми. Круто! Масса адреналина!
Она обернулась к недавно обретённой подружке:
– Э-э, а ты чего ревёшь?
Мари, утирая ручонкой глаза, протянула зажатую в дрожащих пальчиках бумажонку. Маша схватила её.
– Та-ак… Волк… проглотил Красную Шапочку и бабушку… Ну, тут почти то же самое, это я уже знаю… А это что такое? Охотники… не успели… Так будет с каждой девочкой, которая не станет слушать свою маму?! Ого!
Она посмотрела на зарёванную Мари.
– Что-то тут не так, – задумчиво произнесла Маша. – Пойдём, выясним.
Она потянула подружку к окошечку. Мари еле переступала ногами.
– Дяденька, – обратилась Маша к продолжающему торчать из окошечка носу, – тут какая-то ошибка. Мы с ней обе Красные Шапочки, однако в моей сказке всё кончается благополучно для всех… исключая, разумеется, волка. Ну, так ему и надо, серому! Не будет глотать маленьких девочек! А вот её, – Маша подтянула Мари к окошечку, – волк почему-то съедает насовсем.
Нос хмыкнул:
– Так и должно быть! Вы, русские, живете в плену иллюзий и фантазий. К тому же вам совсем не дороги окружающая среда и уцелевшие лесные жители – я имею в виду волка. Он, кстати, в Красную книгу занесён. Европейцы же живут рациональным началом. Они знают, что если не работать, то ничего не будет. У них в обязательном порядке выполняются все законы и правила. Все вещи должны быть разложены строго по полочкам, каждая – на своей!
– И ради сытой и размеренной жизни вы готовы отдать на съедение волку маленькую девочку? – возмутилась Маша.
– Разумеется, – хладнокровно подтвердил нос. – Вы помните слова Достоевского о слезинке ребенка? Вы должны были проходить по программе. Вся западная цивилизация, всё наше благополучие зиждется на гибели нашей Красной Шапочки. На её отрицательном примере воспитывались сотни поколений европейцев! Если вы хотите иметь «мерседесы» и автобаны, надёжные компьютеры и электронику, то должны позволить вашему волку съесть вашу Красную Шапочку.
– Ну, уж нет! – воскликнула Маша. – Дудки! Я и сама себя в обиду не дам, и Мари обижать не позволю!
– Подожди, Маша, – вздохнула Мари. – Если дело обстоит именно таким образом, как он говорит…
Она вырвала руку из ладони подруги, протёрла кулачками глаза, всхлипнула, подняла к окошечку свои голубые-голубые глаза и спросила:
– Скажите, пожалуйста, а где можно принять гражданство Российской федерации?
К столу подали жареное лох-несское чудовище.
– Пересушил! – недовольно поморщился Виталик, откусив кусочек. – Повара сюда!
– Да успокойся ты! – махнул рукой Степан Степанович. – Мясо у него такое, жёсткое.
– Всё равно: вымочить мог, в уксусе, – упорствовал не то Виталик, не то скопившийся в нём хмель.
– Есть такие мяса, которые, сколько ни вымачивай, мягче не станут, – авторитетно заявил Степан Степанович.
– Вот за что я тебя люблю, – обернулся к нему Василий Васильевич, – так это за то, что ты всё знаешь! Дай поцелую!
Но Степан Степанович увернулся от слюнявых губ и продолжил:
– И потом: повар же в первый раз готовил… такое, – он развёл руками. – Второй раз знать будет.
– А по мне – один чёрт: мясо как мясо, – Василий Васильевич, промахнувшись мимо щеки Степан Степановича, попал на блюдо с мясом и зацепил кусок.
– Не скажи, – закачал головой Степан Степанович, – каждое мясо имеет особенный вкус. Вот анаконда была, к примеру, с кислинкой. А слонятина – с горчинкой…
– Да это… соусы такие были, – проговорил Василий Васильевич, запихивая кусок в рот.
– Не-ет, – помахал пальцем Степан Степанович, – соус накладывается на основной вкус. А тот шёл изнутри, из глыбины, значит, из сути.
– Ну, ты у нас профессор, тебе виднее, – махнул рукой Виталик. Он уже почти успокоился и вгрызся во второй кусок. Но Степан Степановича остановить было невозможно. Он сел на любимого конька:
– Тут ещё надо подобрать, какой напиток под это мясо подойдёт.
– Чего тут подбирать? – пробурчал Василий Васильевич. – Под белое мясо – белое вино, под красное – красное…
– А водку? – подозрительно спросил Виталик. – Её подо что? Под прозрачное мясо, что ли? Я такого и не знаю…
– Ну, как же?! – возмутился Степан Степанович. – А рыбу из-под Антарктиды кто на прошлой неделе трескал? А она как раз прозрачная.
– Так то рыба, – махнул рукой Виталик. – А я о мясе… Коньяк, например, под какое пить? Под тухлое?
– Тьфу на тебя! – Василий Васильевич отер губы ладонью. – За едой такие гадости говоришь!
– Во! – удивился Виталик. – А китайскими тухлыми яйцами кто соблазнял?
– Не тухлыми, а… а задохнувшимися, – нашёл слово Василий Васильевич. – Если сырое куриное яйцо закопать на две недели в глину, получается самое то!
Ознакомительная версия.
