— Начинайте!
— Подождите. Выберем момент поэффектнее.
В широкие улыбки расплывались лица нефтяных, стальных, угольных и других королей промышленности и биржи, когда премьер говорил о чрезмерных требованиях рабочих и о необходимости решительных мер для спасения промышленности.
Отдельные свистки, раздававшиеся на левых скамьях, беспомощно тонули в буре аплодисментов, и восторженных криков.
Промышленная олигархия приветствовала своего лидера.
Вторую часть своей речи премьер посвятил вопросу об отношениях к Советской России.
— Наша линия ясна и определенна. Мы не можем допустить дальнейшего существования этого очага революционной заразы. Мы должны его уничтожить. Мы громко на весь мир заявим, что только дальнейшее укрепление основ капиталистического производства спасет человечество, что только капитал сумеет сплотить вокруг себя науку и технику. Мы громко на весь мир заявим…
Рука мистера Хэдда легла на кнопку. Крак! Что случилось с премьером? Он подпрыгнул на месте, сжал рукой стакан и, потрясая им, неистово закричал:
— На весь мир заявим… да здравствует власть Советов! Да здравствует диктатура пролетариата! Да здравствует!…
Какой шум поднялся в зале! Кто-то истерически вскрикнул, кто-то засвистал, кто-то зааплодировал, кто-то затрясся в смехе.
Взволнованный скипер кинулся к премьеру. Момент, и, попав в сферу действия рокового луча, он вытянул вперед сжатую в кулак руку и бросил в самую гущу мятущегося собрания неожиданный возглас:
— Эксплоататоры! Кровопийцы! Долой капитализм!
А луч, вырвавшийся из отверстия аппарата, скользил по скамьям, впиваясь в красные взволнованные лица, и чинный зал шумел, захлебываясь от криков и проклятий.
— Довольно!
Мистер Хедд отвел палец от кнопки аппарата.
— Довольно! Удар попал в самое сердце противника! Куда же теперь?
— В Брюссель!
Джон уже нетерпеливо тянул мистера Хэдда за руку.
— В Брюссель! У меня есть два билета на конференцию. Через полчаса летит аэро. Скорей.
И пробившись сквозь возбужденную толпу к выходу, они вскочили в первый попавшийся автомобиль и понеслись к аэродрому.
Двадцатиместный аэролимузин в несколько часов покрыл расстояние между островом и Европой, и на утро следующего дня мистер Хэдд и Джон сидели в одной из зал королевского дворца, держа наготове свой аппарат.
Это была чуть не сотая по счету конференция, на которой капиталистические державы, играя гнусную комедию взаимного доверия, пытались нащупать слабые пункты социалистической республики Советов, и протянуть свои лапы к лакомым концессиям.
Она была посвящена вопросу о разоружении, но по лицам участников во время декларации представителя Р.С.Ф.С.Р. видно было, что всякие разговоры в этом направлении бесплодны.
А ответная речь представителя Франции, в которой почтенный виконт настаивал на необходимости усиления вооружений в интересах мира, звучала так упрямо и зло, что, казалось, будто из его рта вылетает не слова, а тяжелые дальнобойные снаряды.
— Только вооруженный мир возможен в Европе. Мы ничем не гарантированы от агрессивных стремления Советской России. Мы не пойдем на приманку красивых фраз и деклараций Нам предлагают разоружение! Нет, нет и нет! Мы в свою очередь предлагаем не только не сокращать вооружение, но, наоборот, вооружить сотни тысяч людей для того, чтобы…
Крак! На этот раз уже Джон сам в нетерпении нажал кнопку. Луч упал прямо на лицо говорившего. На секунду, как будто что-то проглотив, он умолк, взволнованно взъерошил волосы и заключил:
— Дать в руки пролетариата оружие против буржуазии.
Представитель Р.С.Ф.С.Р. от неожиданности подскочил на стуле. Члены конференции застыли с испуганными лицами, а тонкий луч опять забегал от головы к голове, превращая заядлых реакционеров в убежденнейших коммунистов.
Мистер Хедд и Джон уже несколько дней, не знали отдыха. Из города в город, из страны в страну проникали они со своим аппаратом, всюду разнося заразу таинственного луча, всюду производя бескровные революции.
Целые министерства становились на сторону рабочих, армии надевали красные звезды. Мир без борьбы, без потрясений переходил к социализму.
Уже в Мадриде мистер Хедд сказал Джону:
— Хватит. Нам надо отдохнуть. Мы, черт знает, сколько времени не спали Наше дело сделано. Теперь скажите: прав я или нет?
Джон, ничего не ответил. Он храпел в глубоком уютном кресле.
______
Они спали больше суток.
К когда, проснувшись, взглянули друг на друга, то радостно рассмеялись. Их первое нетерпеливое движение было за газетой.
«Конец эпидемии! Временное безумие прошло! Лучшие профессора заняты исследованием причин! Коммунизм раздавлен!»
— Что такое?
Джон недоумевающе вертел в руках листы, пахнувшие свежей краской.
— В чем дело?
Мистер Хэдд глубокомысленно жевал губами, уткнувшись в другую газету.
— Не знаю.
— Как не знаете? Снилось нам это разве?…
— Тут какая-то ошибка.
— Ошибка! Посмотрите-ка хорошенько ваш идиотский аппарат, а я узнаю, что случилось.
______
Джон вернулся поздно ночью.
Мистер Хедд поднял голову от своего аппарата, над которым возился, осматривая его со всех сторон.
— Что нового?
Не говоря ни слова, Джон схватил коммунизатор и швырнул его в стену. По полу разлетелись осколки.
— Хедд, вы, последний осел!
— Что же случилось?
— Что случилось? Бытие определяет сознание — вот что случилось. Вы, оппортунисты проклятые! Вы, которые думаете, что можно насадить коммунизм мирным путей. Вы, мечтающие об изменении сознания без перемены бытия. Глядите!
Он помахал перед лицом Хедда номером вечерней газеты.
Жирными буквами в ней был отпечатан на первой странице список виднейших коммунистов, арестованных за последний день.
— Вы видите?
— Я не понимаю…
— Не понимаете? Что вы сделали со своим аппаратом? Вы меняли сознание индивидуумов. Но вы не изменяли их бытия: Ваш луч изменял их клеточки, но не мог отобрать у них их фабрик и заводов. Вы делали фабрикантов и аристократов коммунистами, но вы не могли сделать их пролетариями. Ваш луч не изменял их привычной обстановки. И, попав в нее, они быстро возвращались к прежнему. Что мог сделать ваш аппарат? Насадить коммунизм сверху? Вот и насадили. Аристократы-коммунисты сбили с толку рабочие массы. Коммунизм в министерствах ослабил боевую готовность партии. Но бытие взяло верх. Действие вашего луча прошло, и вот результаты: сотни товарищей уже расстреляны, тысячи томятся в тюрьмах.
