ведется давно, а уж по тем, кто встречается с нашими агентами и подавно. О! Вижу, вы расстроились. Полагаю, что вы сейчас решили, что ваша жена…
– Замолчите… – процедил человек, закуси губы и сжав кулаки до побелевших костяшек. – Не говорите…
– Сожалею, но вы должны это услышать, – Лермонт сбросил с себя темный капюшон, выставляя под неяркий свет свою бритую голову, испещренную какими-то татуировками на какую-то религиозную тему.
– Для чего? Чтобы понять, что все, что вам было нужно, уже у вас?! – горечь в словах, была практически осязаемой. – Или вам и этого мало?
– Нет, просто вы должны понять, что ваша жена ей и остается. В этом вопросе ничего не меняется.
– Она не моя… она ваша… сошка…
– Вопрос названия, вы не находите? Это не меняет сути, и слово «сошка», довольно грубое, – лысый Лермонт улыбнулся и, сделав полшага, присел рядом с человеком, протянул руку и снял со стены еще один квадратный снимок. – Смотрите, это ваша секретарша. Вы не отрицаете?
– А смысл?..
– В вашей карьере, был момент, когда она с вами заигрывала и даже привлекла ваше внимание. Отрицаете?
– Нет… – потухшим голосом, ответил сидящий.
– А затем, в какой-то момент, вы получили знатную выволочку за подобные фривольства, а ваша секретарша неделю ходила на работу в темных очках.
– Я помню… – среди горечи и печали, на лице человека, появилась улыбка. – Она меня тогда знатно отделала. А я все никак не мог понять: где же я прокололся…
– Да, вы получили от нее, но и от «Нас», она получила не меньше, – произнес Лермонт и человек посмотрел на него с интересом. – А что? Несмотря на то, что вы ее личная жизнь, она все же рисковала миссией, из-за своей, уж простите «бабьей» ревности. Представьте, сели бы ей заинтересовались ваши спецслужбы, пришлось бы вас эвакуировать уже два года назад!
– Вы издеваетесь? Или я чего-то не понимаю?
– Ни сколько, никаких издевок. Давайте я поясню… – холодно и серьезно ответил Лермонт. – Наши агенты есть везде. Где-то больше, где-то меньше. Но так или иначе, они наши глаза и уши. А их отношения – нас не особо и касаются.
– Точно… – человек опрокинул голову и посмотрел на лампочку, висящую под самым потолком. – Она же с чипом в черепе…
– Как и ваши дети…
– Нет! – человек подскочил с места и вжался в стену, с которой тут же посыпались снимки, словно сухие листья с ветвей старого дуба.
– Ну, это как бы: не вопрос…
– Да как вы посмели?!
– Желание матери – приоритет. Так у нас заведено.
– Сука! Да кто она такая?!.
– Она мать! – строго и громко, перебил его Лермонт. – И вы как отец, могли бы этому факту порадоваться. Хотя, насколько мне известно, вы даже отказались от прививок для ваших чад. Довольно тупой поступок, не находите?
– Это слишком! Зачем вы лезли в мою жизнь?! Зачем я вам был нужен?! Что я вам сделал?! – человек начал выходить на истерику, но по-прежнему сторонился лысого человека, сидевшего на узкой кровати без малейших проявлений агрессии или враждебности.
– Мы ведем свою политику, а для нее нам нужны люди, не имеющие темных пятен в жизни и истории. В вашем случае, таким человеком были вы. Вы честны, образованны, старательны и откровенны с женой. Вы идеальный гражданин, которому надо было совсем немного помощи, для построения карьеры.
– Я сам ее построил! Вам ясно?! Никто мне никогда не помогал!!! – человек ощерился, словно скалящийся пес, дерущийся за свое потомство.
– Правильно, вы все сделали сами. А наш человек, встречал вас дома, готовил вам ужин, рожал вам детей и каждый день верил в вас как ни в кого на всем свете. Не помните такого?.. молчите? Что ж, тогда вы понимаете, что тот, кем вы стали, ваша общая заслуга. Дома вас ждал уют, отдых и счастье семейной жизни, так что ничего не отвлекало вас от работы… Ну, кроме той секретарши…
– Довольно! – человек отмахнулся. – Я все равно бы не изменил…
– Не надо оправдываться, чего не произошло, того никогда и не было. Просто наш агент перестраховалась на почве ревности. Чисто рядовая ситуация, – Лермонт поднялся и вновь встал в дверях. – Продолжим? У вас есть ко мне еще вопросы?
– Зачем вам я? Вы ведь и так все, похоже, знаете… – человек поник и повернулся к собеседнику.
– Вопрос не в ваших знаниях, – рука Лермонта указывает на стену и пол, на снимки с людьми, словно подводя итог всему прошлому жизни заключенного. – Все эти люди, это те, кто так или иначе, но связан с вами. Некоторых уже нет, другие еще даже не поняли, что произошло. Третьи ждут только вас.
– В каком смысле?
– В том, что вы человек очень общительный и деловой. У вас есть дар убеждения, который работает исключительно, когда вы этого хотите, и вам многие заглядывали в рот, в ожидании вашего доброго совета. У нас, мы называем таких людей «узелками». Если вас распутать, то нить распадается на множество. Но если вас зацепить, то паутинка становится крепче.
– И кто по-вашему, пойдет за мной? Да и собственно куда?!
– К нам, разумеется… – Лермонт одной рукой дернул ручку и открыл дверь, за которой был яркий свет, на миг, ослепивший человека.
Гость Теократии прищурился, прикрыл лицо рукой и простоял так, пока глаза не привыкли к белому свету, льющемуся из высоких окон большого зала с высокими потолками. В центре помещения стоял круглый стол персон на сто, вдоль стен были умывальники и душевые. Данный зал явно имел множество назначений, но сегодня, он служил лишь приемной для одного гостя.
– Как видите, для вашей встречи все готово, – Лермонт улыбнулся, и первый вышел из темного дверного проема. Человек пошел следом и едва обернулся, чуть не открыл рот. Вокруг железного темного куба, стояли десятки таких же кубов поменьше, на каждом из которых было выписано имя… И имена все были знакомы смотрящему на них человеку….
– Они…
– Не переживайте, они спят, – тихо и почти под ухо произнес встречающий. – Все они, сейчас в состоянии синтетического сна. И не беспокойтесь: до вашего пробуждения, вы прибыли точно в таком же кубе. И это еще очень комфортный способ, и все ради одного человека. Цените.
– Так, в чем же моя роль? Примкнуть к вам, просверлить себе голову и стать вашим рабом? А все эти люди, для шантажа?
– Все эти люди, для общения. С ними, говорить будете вы сами. Я же просто пытаюсь вас вразумить…
– Я не вижу имя Эн…
– И детей… – перехватил инициативу Лермонт. – Они не гости, и везти их в кубах не нужно. Граждане нашей страны вольны и свободны в перемещении по нашим территориям.
– Значит: они живы? И дети и Эн?
– Если бы не Эннга, то и вы давно были бы мертвы.
