условиях невесомости. А космонавт из другой братской державы рисовал Большой и Малый Арарат – символ их страны, временно расположенный на территории соседнего государства. Можно было, конечно, сфотографировать эти горы. Но космонавт оказался художником-передвижником. К сожалению, на букве «В» ракеты кончились и таким образов, Волдамия оказалась последней страной, чей космонавт побывал в космосе. Таким образом, 110-летняя годовщина посадки первого и последнего волдамского космонавта олицетворяет собой одновременно 110-летие прекращения космической программы, поэтому правительство уделяет этой юбилейной дате такое большое внимание.
– Что-то я не помню, чтобы 100-летний юбилей праздновали, это же более круглая дата, – недоумевал Юрий Иванович.
– А забыли. Кризис экономический случился, цены на углеводороды падали, вот и забыли в суете.
– А почему он возле своего села приземлился-то? – за деталями истории космонавтики Юрий Иванович почти забыл про свой вопрос.
– А Центр Управления полетами решил сажать космонавтов рядом с их родными местами. Центру все равно, какие траектории рассчитывать и где корабль на спуск отстреливать, а земляки космонавтов и рады. Праздники, чествования, народные гуляния, Вы же понимаете.
– А как же обеспечение безопасности спускаемого аппарата и космонавта? – Юрий Иванович все пытался понять логику этого решения.
– А что безопасность? Корабль был надежный, в воде не тонет, в огне не горит. Существовала, конечно, вероятность приземлиться на какую-нибудь корову. Но все местное население оповещалось заранее. На местах из добровольцев создавались группы сопровождения и поддержки. От желающих отбоя не было. А что, все были рады прикоснуться к славе, почувствовать сопричастность, так сказать. Ну а Космическое Агентство существенно экономило на поисково-спасательных группах и транспортных расходах.
– И что, за все время ни одного происшествия?
– Ни одного серьезного. Надежная системы была, я же говорю. Из посадочной капсулы делали памятник, из парашютов флаги и галстуки для местных пионеров. Космонавт прилетал прямо домой, и сразу за стол. Все были просто счастливы. Росли производительность труда, поголовье скота и рождаемость. Есть статистика.
«Гениально», – оценил Юрий Иванович, – «Тот, кто это придумал, был гениальным пиарщиком».
***
Зная, что Юрий Иванович не любил беседовать с попутчиками и старался избегать пассажирской толкучки, Хелпер спланировал его маршрут в основном грузовым транспортом. 15 минут подземной капсулой (гордость Института, проект этой трассы получил первую премию на Дизайнерском Конкурсе Братских Народов) до аэропорта, потом два часа на каргоплане до столицы Волдамии и еще три часа на карго-трэйне до регионального хаба. Дальше начинались логистические сложности, поскольку единственная дорога от регионального хаба до Корогорово не значилась в сетках Общественного, Служебного и Грузового транспорта. Это означало, что Юрию Ивановичу, скорее всего, придется импровизировать в поисках попутки или идти 15 километров пешком. Чек-ин в местном отеле «Корогорово-Ин» начинался в три часа пополудни, а к вечеру Юрий Иванович должен был добраться до места в любом случае.
Дорога и правда не составила особой трудности. Часть пути до Корогорово Юрий Иванович прошел пешком по грунтовой дороге, было даже приятно размять ноги после нескольких часов сидения. За несколько километров до Корогорово Юрия Ивановича нагнала цистерна с истершейся надписью «Вино» на боках. Автопилот отсканировал одинокую человеческую фигуру на обочине дороги, остановился, подняв клубы пыли, и вежливо на чистом английском языке предложил подвезти.
– Thank you very much, – поблагодарил Юрий Иванович, явно не ожидая встретить в глуши такую продвинутую версию автопилота. «Молодцы техники, вовремя прошивку апгрейдят», подумал Юрий Иванович.
– Только дверь посильнее хлопните, – перешел автопилот на русский, сразу распознав акцент. – Кабина старая, пыль пропускает. Сколько раз я техникам говорил про пыль на контактах. Так и до замыкания недалеко, – ворчал автопилот. – Не хочется закончить свой век в кювете в луже вина только потому, что техники не могут поменять уплотнение дверей и стекол в кабине.
Юрий Иванович не стал поддерживать разговор. Он не любил разговаривать с автоматами на личные темы. Общения с Хелпером было для него вполне достаточно. Оставшаяся часть дороги прошла в тишине и через час Юрий Иванович, уже приняв душ, лежал в своем гостиничном номере, просматривая сводку новостей, подготовленную Хелпером.
***
Утром Юрий Иванович не торопясь позавтракал и вышел «на рекогносцировку». Корогорово выглядело обычным не большим южным селом, дворов на сто-сто двадцать, в меру аккуратным, в меру захламленным, в меру зеленым, в меру пыльным. Живописные белые хатки под соломенными крышами выстроились вдоль главной улицы, словно привлекая потенциальных туристов и создавая вполне симпатичный фон для селфи и фотографий с детьми на память. Типичное южное село. Все впечатление смазывал, однако, большой пятиэтажный дом на склоне холма, забирающийся на него, словно большой корабль на гигантскую океаническую волну. Сходство с кораблем добавляли пять рядов маленьких круглых окон, соответствующих этажам здания. Некоторые окна были выбиты, в некоторых блестели на солнце пыльные осколки, некоторые были заколочены досками или фанерой – издали было непонятно. Между некоторыми окнами были натянуты веревки, очевидно для сушки белья.
Юрий Иванович поздоровался через плетень с женщиной, что-то пропалывающей в огороде. Хелпер «на лету» перевел слова Юрия Ивановича в местный диалект.
– Доброе утро, – откликнулась женщина. – Издалека к нам приехали?
– Из Старой Москвы. Вот прочитал где-то, что ваше село – родина волдамского космонавта, решил посмотреть.
– Космонавта? А, что-то припоминаю. Бабушка мне в детстве вроде что-то рассказывала. Так это давно очень было. Вам лучше со старостой поговорить. У него, наверное, и документы какие-нибудь есть, не знаю, записи там, воспоминания чьи-нибудь. Он живет возле пятиэтажки. Панасий его зовут.
Юрий Иванович поблагодарил женщину и направился к пятиэтажке. Вблизи пятиэтажка еще больше напоминала корабль, но только не взбирающийся на волну, а уже выброшенный на берег старый, в потеках краски и ржавчины, разрушающийся корабль. «Ничто, созданное человеком, не в силах противостоять солнцу, дождям и времени», – вид старого дома во всей его неприглядности наводил на философские мысли. Похоже было, что дом был давно заброшен. «А почему, интересно, окна круглые сделали?», – подумал Юрий Иванович, – «Странный дом».
Ближайший к пятиэтажке двор был обнесен не плетнем, а высоким дощатым забором, за которым виднелась бурая железная крыша дома. «Какой-то нетипичный дом для здешних мест», – отметил про себя Юрий Иванович. Он постучал в калитку. На стук откликнулся мужской голос и через минуту калитку открыл просто, но опрятно одетый гладковыбритый мужчина средних лет и по-русски поздоровался.
– Вам кого? – спросил мужчина.
– Здравствуйте, я ищу старосту. Моя фамилия Плестаков, – представился Юрий Иванович.
– Я староста. Панас, —протянул руку для пожатия мужчина. – Проходите, садитесь.
– Я смотрю, вы приезжий, – продолжал староста. – Редко к нам гости заезжают-то. Так, детишки к старикам на лето из города. Да и то в последние годы все меньше и меньше. Никому уже сельская жизнь не интересна. Только вот продукты сельские все любят. Мы хорошие тут овощи выращиваем, по стандарту ЕвроЭС.
