губ, и Артур чувствует в горле ком, его сердце жалит ее страдание, он опускается с нею рядом на дно барки и обнимает худенькие плечи.
– Не плачьте, леди. Прошу, поведайте о своем горе. Нет такого зла на свете, которое нельзя было бы выправить.
Она стискивает его обнимающую руку и всхлипывает:
– Ты простишь меня?
Надрывное дыхание уносит порыв свежего ветра, в котором распускается пышный яблочный аромат, словно где-то недалеко зеленеет сад, остров, целый мир, где существует лист, цвет и плод в единый момент времени, и не кончается Весна…
– Да, – Артур опускает ей веки и крепче прижимает к себе легкое мертвое тело старухи, убаюкивая и гладя по волосам. – Прощу.
Юрий НЕСТЕРЕНКО
ПАЦИФИСТЫ
– Мы выиграли джекпот! – возбужденно объявил Кларк с порога аппаратного отсека.
– Ну, можно сказать и так, – равнодушно откликнулся Стивенсон, продолжая сидеть к нему спиной и пялиться в экран, по которому уже невесть по какому разу бежали строчки диагностики. – Если верить официальным документам производителя, вероятность спонтанной декогеренции во время гиперпрыжка – что-то порядка одной миллионной. Не каждому так везет, да.
– Это если она действительно спонтанная, – холодно уточнил Кларк. – Если проходить ежегодную инспекцию в сертифицированном центре, как положено по инструкции, а не...
– Не начинай снова, – поморщился Стивенсон. – Ты тоже не прочь был сэкономить на этих дурацких инспекциях. А теперь твое нытье не поможет мне искать неисправность.
– Ты ищешь ее вторые сутки, – напомнил Кларк. – И даже если найдешь, дальше что? Это же гиперпривод, а не лодочный мотор твоего дедушки. Его не починишь с помощью изоленты и паяльника.
– Спасибо, что пришел сообщить мне эту невероятно свежую новость. Что-нибудь еще?
– Вообще-то, да. Я с этого начал. И если бы ты слушал, а не принялся сразу ворчать...
– Это я принялся ворчать?
– Короче! – потерял терпение Кларк. – Пока ты тут без толку гоняешь нанороботов по десятому кругу, я нашел планету. Пригодную для жизни.
На сей раз Стивенсон все же обернулся к компаньону.
– Не шути так, Кларки, – сказал он. – Мы определили наши координаты еще вчера. Ошибки быть не может. У этого паршивого карлика вообще нет планет, а тем более – обитаемых.
– Твоя беда, Чак, – наставительно изрек Кларк, – в том, что ты слишком веришь, что чего-то не может быть. Не может отказать гипердвигатель во время прыжка, не может быть планеты, если ее нет на картах... Пойдем в рубку, и я покажу тебе то, чего не может быть.
Стивенсон с неожиданным проворством выбрался из тесного технического лаза и последовал за компаньоном. Минуту спустя он уже смотрел на увеличенное изображение крохотного пузыря на краю красного звездного диска и столбик рассчитанных компьютером параметров. Вне всякого сомнения, это была планета земного типа, в обитаемой зоне, с атмосферой, содержащей кислород и водяные пары. А если есть свободный кислород, значит, есть и жизнь. На необитаемых мирах кислород встречается только в связанном состоянии.
И это означало, что впервые с тех пор, как их аварийно вышвырнуло в континуум в буквальном смысле посреди нигде, у них появилась надежда.
– И все равно не понимаю, – бормотал Стивенсон, глядя на экран. – Мы, конечно, у черта на рогах. У этой паршивой звезды даже имени нет, только номер. Но это все-таки не за пределами исследованного космоса! Не может быть, чтобы мы были здесь первыми. И не может быть, чтобы те, кто были здесь до нас, прохлопали планету с биосферой на низкой орбите! Бывает, что не замечают какой-нибудь булыжник, болтающийся за сотню астроединиц от своей звезды, но чтобы вот так...
– Я же говорю – это джекпот! Я понятия не имею, почему ее не нашли раньше, но – ты же понимаешь, что нам причитается, как первооткрывателям?
– Угу. Лет через сто пятьдесят, когда наш сигнал бедствия дойдет до ближайшей базы.
Без работающего гиперпривода единственным средством связи для них оставалось обычное радио. Не лучший вариант на периферии освоенного космоса, где расстояния между обитаемыми мирами составляют десятки парсеков.
– Может, и раньше, – оптимистично возразил Кларк. – Мало ли кто еще сюда наведается за это время.
– Никто по доброй воле не полетит к звезде, у которой по всем каталогам ничего нет. А не по доброй воле, я уже сказал, один на миллион... да и толку нам от других таких же неудачников?
– Вот опять ты зарекаешься. И потом, может, тебе все же удастся наладить хотя бы контур, обеспечивающий гиперсвязь.
– Не нравятся мне вещи, которые я не понимаю, – покачал головой Стивенсон. – Это... все равно что самородок, лежащий посреди улицы. Не самой людной улицы, но все-таки. Такого просто не бывает. А если такое все-таки есть, то этот самородок лежит там неспроста, и неспроста его никто не подбирает...
– Так или иначе, мы летим туда, – твердо заявил Кларк. – Я не собираюсь сто пятьдесят лет болтаться в открытом космосе, тем более в твоем обществе. Не говоря о том, что системы жизнеобеспечения столько не протянут.
На последний пункт Стивенсону возразить было нечего. Их крохотный кораблик действительно не был рассчитан на автономный дрейф и был оснащен лишь самой примитивной системой регенерации. Вне пригодного для жизни мира они могли рассчитывать самое большее на несколько месяцев.
Минимальное расчетное время полета до планеты на досветовой тяге составляло три дня. Правда, это означало, что на разгон и торможение будет израсходовано все топливо без остатка. Но больше им его тратить в этой системе все равно было не на что. Никаких других планет, и уж тем более в узкой обитаемой зоне красного карлика, здесь и впрямь не было.
В конце второго дня, когда оба компаньона уже спали, доверив торможение компьютеру, их разбудил сигнал экстренного вызова.
Стивенсон первый ввалился в рубку, устремляя взгляд на голографический экран. То, что он там увидел, ему совсем не понравилось.
Следом, зевая во весь рот, на пороге нарисовался Кларк. Его всегда тяжело было добудиться, пока он не просыпался сам.
– Что там? – осведомился он тоном сомнамбулы. – Другой корабль? У нас гости?
– Нет, – мрачно ответил Стивенсон. – Я знал, что эта планета тут не к добру.
Кларк еще
