– Уже очнулись? Странно… Почему молчат приборы? Они должны были предупредить о вашем пробуждении.
– Вашему автомату, наверно, лет двести. Ему давно пора на отдых.
– До сих пор я на него не жаловалась. Почему вы на меня так смотрите?
– Не ожидал увидеть женщину в роли корабельного врача, тем более такую женщину…
Она сделала вид, что не поняла моего комплимента. Или, что вернее, не захотела его принять.
– У нас здесь очень пестрая команда. Женщин назначают на самые разные должности. Почему вы не включили антиперегрузочные устройства, как вы вообще оказались в коридоре?
– Потому что на всех кораблях, кроме этого, принято подавать предупреждающий сигнал перед пуском двигателей.
– С нашей аппаратурой иногда происходят странные вещи. Возможно, это работа посланников. Сейчас случай, который едва не погубил вас, расследуется капитаном. Он вам все объяснит, как только вы сможете ходить.
– Мне это говорили еще до старта, но объяснение почему-то все время откладывается.
– Капитан ждал, пока мы выйдем в открытый космос и разовьем достаточную для оверсайда скорость.
– Какое отношение имеет скорость корабля к моей беседе с капитаном?
– Самое прямое. После выхода в оверсайд нас невозможно подслушать.
– Вы хотите сказать, что на этом корабле могут находиться подслушивающие устройства?
– Не устройства. Существа. Обычные человеческие существа, способные передать информацию через миллионы километров пространства. Несмотря на все предосторожности, на все наши тесты и проверки, здесь наверняка есть по крайней мере один из посланников.
История со включенным без предупреждения двигателем лишний раз подтвердила догадку капитана. У нас на корабле имеется кто-то из них.
– Кто они, кто такие посланники?
– Разоблачить посланников трудно еще и потому, что люди, попавшие под влияние инопланетного разума, порой даже не подозревают об этом.
– Вы предполагаете, что я… Что со мной может происходить то же самое?
Я едва не проговорился о том, что слышал ее предыдущий разговор, но вовремя остановился.
– Вряд ли они пытались бы вас убрать, если бы вы были одним из них. Хотя кто знает… Иногда они придумывают весьма замысловатые комбинации для того, чтобы их посланец не вызывал ни малейшего подозрения.
– Но послушайте… Я бы об этом знал. Поверьте, я полностью контролирую свои действия, и никто извне не может управлять моим сознанием!
Мой голос звучал слишком взволнованно. Слова этой женщины задели меня так глубоко, возможно, потому, что ее внешность произвела на меня сильное впечатление. Или у меня были какие-то сомнения на собственный счет?
– Этого не может знать никто. К сознанию посланника внешний канал управления подключается неожиданно для него самого, и в памяти не остается никакой информации об этом.
Это похоже на временную потерю сознания, что-то сродни лунатизму. Только окружающие могут заметить странность в поведении субъекта в этот момент, сам он позже отмечает лишь потерю времени, в течение которого он не знает, что с ним происходило. С вами такого не было?
– Нет. Я бы определенно об этом знал.
– Откуда такая уверенность?
– С тех пор как я попробовал сок энергетического растения на Багровой планете, мое подсознание и память… Как бы это лучше объяснить… Они стали более управляемы, более открыты для меня, поддаются более жесткому контролю и анализу.
– Ну что же, возможно, именно поэтому вы представляете такой интерес для нашего капитана.
– Вы упомянули о том, что двигатели корабля включили без предупреждения умышленно. Я правильно вас понял?
– Правильно. Кто-то отключил сигнальные устройства оповещения.
– Кто-нибудь еще пострадал?
– Нет. Только вы. Акция была рассчитана очень точно, кто-то отключил устройство в тот момент, когда вы покинули каюту. Именно поэтому мы предполагаем, что она была направлена против вас. Если бы не ваш невероятно крепкий организм, вас бы уже не было в живых.
– Но рядом со мной в тот момент, когда я вышел, никого не было.
– Это совсем необязательно. Здесь в каждом отсеке установлены оптические датчики.
– Вы все время употребляете это таинственное множественное число. Что вы имеете в виду? Кто эти «мы» и «они»?
– Потерпите немного. Вам все объяснит капитан. Через несколько часов мой кибермедик закончит свою работу, и вы сможете ходить.
– Много повреждений я получил?
– Ничего серьезного. Несколько переломов, небольшое сотрясение мозга, легкое кровоизлияние. – Сообщая мне этот диагноз, она очаровательно улыбнулась.
– И это у вас называется «ничего серьезного»?!
– Могло быть гораздо хуже. С перегрузкой в двадцать «же» ваш организм справился просто блестяще.
Нашу увлекательную беседу прервал гудок вифона внутренней связи. Она нажала небольшую кнопочку на своем браслете и с минуту слушала недоступное для меня сообщение. При этом ее лицо стало еще прекраснее, она ушла в себя, отключившись от всего внешнего. Отвечая собеседнику, она произнесла всего одну фразу:
– Он будет готов, капитан. – И затем сказала, обращаясь уже ко мне: – Ваша встреча с капитаном состоится сегодня вечером. В восемнадцать ноль-ноль по нашему корабельному времени. Постарайтесь не опаздывать.
– Ваш капитан так загружен работой, что назначает встречи с членами команды с точностью до минуты?
– Во-первых, вы пока еще не член команды, а во-вторых, на этой встрече будет присутствовать не только капитан.
Я не хотел, чтобы Павловский с самого начала составил обо мне неверное впечатление, и постарался не опоздать. Медицинская аппаратура на этом корабле работала неплохо, так что чувствовал я себя вполне сносно. Только времени на то, чтобы привести себя в порядок, почти не осталось. Ну что же, зная, что я выбрался из медицинского отсека всего час назад, думаю, капитан простит мой внешний вид.
Корабельные часы едва успели закончить свои мелодичные удары, одинаковые на всех кораблях космофлота и называемые почему-то склянками, когда я нажал кнопку у его двери.
Каюта Павловского оказалась совсем небольшой и производила впечатление чего-то временного. Она походила на гостиничный номер и на рабочий кабинет одновременно.
Капитан сидел за столом в окружении дисплеев и голографических проекторов, способных мгновенно показать любую часть корабля или связаться с центральным компьютером.
Конечно, постоянная готовность к действию – вещь похвальная, но, на мой взгляд, для этого существовала рубка управления, а каюта должна предназначаться для отдыха и нормальной жизни. Или у Павловского на этом корабле не было возможности для нормальной жизни, или это было началом одной из многочисленных космических фобий, рано или поздно настигающих космонитов, слишком много времени проводивших вдали от родной планеты.
Переступив порог, я ощутил присутствие в каюте еще одного человека. Я не сразу его разглядел, поскольку он сидел в глубокой тени, за капитанским креслом, словно хотел сделать свое присутствие максимально незаметным, но это ему плохо удавалось.
От него исходила эманация властной силы, и чуть позже, когда я смог разглядеть его лицо, я убедился в том, насколько непрост этот человек.
Капитан недовольно посмотрел на меня, очевидно, потому, что мое появление оторвало его от наблюдения за приборами корабля, и заговорил коротко и сухо, словно передавал очередное радиосообщение по космической связи:
– Как вы уже, наверно, поняли, навигационное оборудование и устройство этого корабля вам незнакомы. Тесты, которым вас подвергли медики после гравитационного шока, также не дали никаких определенных результатов. Исходя из этого, я не смогу выполнить свое обязательство, предоставить вам должность первого помощника на моем корабле. – Чувствовалось, что, сообщая мне об этом, Павловский испытывал некоторую неловкость и хотел как можно скорее закончить неприятный для него разговор.
– Но корабль уже стартовал, и вы, как я понимаю, не собираетесь возвращаться обратно на Лиму. Какую роль в таком случае вы отводите для меня? По штатному расписанию, с которым я успел познакомиться, присутствие пассажиров на вашем корабле не предусмотрено. Ведь не ради туристической прогулки вы проделали столь дальний и трудный рейс в малоисследованный район Галактики? Для чего в таком случае я вам понадобился? И неужели на вашем корабле принято обещать человеку определенную должность, а затем ставить его в двусмысленное положение? Чем я должен заниматься во время этого рейса и какие еще сюрпризы меня ждут?
Я не считал нужным скрывать раздражение, Павловский обязан был еще в Ластере до отлета предоставить мне всю информацию о моей будущей службе.
– Получилось некрасиво. Тут вы правы, – неожиданно донесся из-за капитанского кресла густой бас. Сообщение капитана заставило меня на какое-то время забыть о присутствии в каюте еще одного человека. – Туристические вояжи не входят в нашу задачу, – продолжал голос незнакомца. – К тому же вы имеете полное право знать, почему вы оказались на нашем корабле. Но прежде чем говорить об этом, надо кое-что прояснить. Как давно вы не были на Земле?
