Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

Маму осудили на десять лет ссылки. Веселый похлопотал, чтобы ее далеко не отправляли, и мама поселилась в Нарыме. Я ездила к ней год назад. Конечно, там не курорт. Живет она с тремя такими же ссыльными женщинами в старом покосившемся доме. За водой ходят к проруби на Обь. Печка старая, и дров мало. Нет ни телевизора, ни электричества. Книжки читают при керосиновой лампе. Из еды одна картошка. Иногда рыбу выловят. Но их хоть не за колючей проволокой держат и не насилуют каждый день. Хотя у тамошнего участкового тоже глаза похотливые.

А однажды Костя пришел ко мне вечером, а мы с девочкой и двумя ребятами из нашей группы факультетскую стенгазету делали. Он попил кофе, похвалил нас за красочное оформление газеты, а через два дня всю нашу редколлегию арестовали. Кто-то в одной из заметок усмотрел неуважительное отношение к законной власти. Мне дали пять лет исправительных работ в колонии усиленного режима. Вот, как видите, исправляюсь. Дядя Жора, вы ему не верьте. Он вас тоже ненавидит. Когда ваша компания распалась, я слышала, как он грозился маме с вами расквитаться. Ему от вас что-то нужно, иначе он вас давно бы в лагерь упек, – предупредила его несостоявшаяся учительница русского языка и литературы.

– Я это знаю, девочка. Проводи меня, пожалуйста, к выходу. Мне нужно в гостиницу. Постарайся выжить. Хотя бы ради матери, – сказал он на прощание и поцеловал ее в лоб.

Из прихожей было видно, как развлекался секретарь обкома. Оргия была в самом разгаре.

Веселый увидел одевающегося Георгия и, не отрываясь от важного занятия, крикнул старому приятелю:

– Что, Кузнец, многие ли на Западе могут себе позволить такой отдых? Султан Брунея да парочка арабских шейхов. Теперь-то ты понял, что власть – это гораздо больше, чем деньги!

– Я все понял, Константин, – сухо ответил гость.

– Анатольич отвезет тебя в гостиницу. Я распорядился.

На пол! Ложись! – успел прокричать водила.

Тут же прогремели два выстрела. Лобовое стекло разлетелось вдребезги. BMW занесло на скользкой дороге, и она врезалась в сугроб.

Из черноты леса выскользнули две тени.

– Один готов, – услышал Смит хриплый, показавшийся ему знакомым голос. – А как там наш любитель женских ласк? Сейчас мы тебя приласкаем.

Заднюю дверцу с силой распахнули, и в глаза австралийцу ударил резкий луч армейского фонаря.

– I don't understand. I am Australian businessman, – испуганно пробормотал Джордж.

Он полагал, что от смерти его может спасти только английский.

– Крутой, это не он. Иностранец какой-то. Не по-нашему чешет. Куда его?

– В расход! И быстро уходим!

Он даже не успел осознать происходящее. Зло брало, что получит сейчас пулю от своих. Лязгнул автоматный затвор. Вдруг в его мозгу что-то переключилось. И прежде чем раздался выстрел, он успел крикнуть наугад:

– Андрей! Крутоложин!

Автоматчик опустил свое оружие. Садившийся в уазик бородач спрыгнул с подножки, подошел ближе и спросил:

– Откуда ты меня знаешь, нерусь?

– Моя фамилия Кузнецов, – вытирая рукавом холодный пот со лба, произнес он. – Георгий Кузнецов.

– Тьфу ты! – выругался бородатый. – Что ж ты молчал, австралийская твоя морда. Еще секунда, и отправился бы к праотцам. Поехали! По дороге поговорим!

Переулками они добрались до гостиницы, заехали в соседний темный двор и погасили габариты.

– Значит, говоришь, семью собрался за кордон вывезти? – протянул рыжий. – Доброе дело. Только не простое. С тобой их никто не выпустит.

– А за деньги?

– Бесполезно. Бабки возьмут, но ничего не сделают. Только своим навредишь.

– Что делать, Андрей, подскажи? У меня в Павлодаре в миссии Красного Креста одна знакомая работает. Тоже австралийская подданная. Она может обеспечить выезд российским беженцам оттуда. Родни там полгорода. Мать перед самым закрытием «железного занавеса» туда переехала. Остановиться будет где. Но как добраться до Павлодара?

– А вот это уже теплее. До Новосибирска мы тебя доведем. А там у меня есть знакомые. Они к казахам ныряют. Граница, правда, сейчас уже на замке. Но свои люди находят к нему отмычку. Только уговор: я выведу твоих в Казахстан, а ты заберешь моих в Австралию. Жену и дочку.

– Но…

– Не волнуйся, на шее у тебя они сидеть не будут. Денег я им дам. Только помоги с визами и на месте посоветуй, где лучше снять жилье. О работе не прошу. Сами пусть ищут. Гоша, ты пойми, им здесь жизни нет. В деревне ютятся, у сестры в подполе. В любой момент их могут схватить. На меня, знаешь, какая охота сейчас объявлена. Но я им просто так не дамся. Они еще обо мне услышат. Женщин моих только забери!

– Хорошо. Я попробую. Хотя предварительная договоренность у меня есть только на двух человек. Только ты тоже тогда должен подготовить свою часть маршрута. Цена ошибки чрезвычайно велика – жизни наших близких.

– Когда надо быть готовым?

– Думаю, что ближе к Новому году. Точную дату назвать пока не могу. Я еще не говорил с Натальей.

Рыжий достал из бардачка карандаш и ученическую тетрадку, вырвал из нее лист бумаги и быстро написал на нем несколько цифр:

– Запомни этот телефон. Бумажку сразу же уничтожь. Звони по нему только в крайнем случае. Будут допрашивать о происшедшем сегодня, рассказывай правду. Вали все на меня. Живым остался только потому, что мы когда-то вместе работали. И потом: Австралии я войну не объявлял. А своему другу Веселому передай, что я его все равно рано или поздно достану.

– Зря только вы Анатольича убили. Нормальный мужик был, – посетовал Кузнецов.

– Этот нормальный мужик тоже много наших положил, спасая своего шефа. Это война, Гоша, и сантименты здесь излишни. Твоя гостиница за углом. А мы уходим.

Едва Георгий спрыгнул на снег, как УАЗ взревел и рванулся в ночь, щедро обдав его выхлопными газами. Кузнецов проводил его глазами, повернулся и побрел к месту своего ночлега, поддерживая рукой оторванный рукав дубленки.

Но не судьба была залезть под теплое одеяло. Едва он повернул за угол, как стоявшая в глубине двора припорошенная снегом «восьмерка» быстро мигнула ему фарами. Его сердце радостно забилось, и он чуть не пустился бежать вприпрыжку. Но нашел в себе силы проследовать мимо гостиничного крыльца обычным ровным шагом.

– Долго же вас приходится ждать, мистер Смит, – услышал он, открыв дверцу автомобиля.

За рулем сидела Наталья и улыбалась.

– Поехали быстрее отсюда. Полчаса назад обстреляли машину Веселого. Водителя убили, а меня взяли заложником.

– Кто?

– Партизаны Крутоложина. Но я готов провести эту ночь под твоим арестом. А свалить мое похищение на партизан. Ты не возражаешь?