Ознакомительная версия.
Мне вспомнилась убитая Ариана. Ее погубил никчемный обрывок бумаги, случайно оставленный на полу. Каких же бед может натворить разговор, который слышат сразу человек двадцать? Люди такие легкомысленные.
Последней каплей в этой недолгой поездке для меня стала женщина с ребенком лет пяти. Молодой парень, сидящий напротив меня, уступил им место, но женщина садиться не стала и велела сесть ребенку. Мальчик сел, приник было к окошку, однако почти тут же отвернулся от него и стал неотрывно смотреть на меня. Глаза его были какими-то пустыми. Видимо, хоть он и направил взгляд на меня, в данный момент ровным счетом ничего не видел.
Голоса людей, просачивающиеся сквозь музыку, вдруг стали для меня слишком громкими. Они набивали мозг и буквально разрывали его. Раздражение и злость поднимались во мне горячей волной. Неотрывный взгляд ребенка тоже выводил из себя. Мысленно выругавшись, я решила выйти из этого дурдома на следующей же остановке, а пока включила музыку на полную громкость и отвернулась к окну.
Троллейбус как раз встал на светофоре. По пешеходной зебре никто не прошел, но на другой стороне улицы виднелся одиноко стоящий силуэт…
Музыка внезапно заглушилась Воплем. Мои руки сами собой рванулись к голове, которая взорвалась слепящей болью. Я зажмурилась – отчасти ради того, чтобы перетерпеть боль, отчасти затем, чтобы не видеть стоящего на другой стороне улицы. Муфлон!
Троллейбус тронулся. Вопль, музыка, голоса людей – все плавно, как-то незаметно померкло. Я смутно осознала, что проваливаюсь в сон…
…и оказываюсь в Пустоши. Как и всегда, сюда долетало только эхо Вопля. Я присела на большой камень. Можно было вздохнуть посвободнее.
В голове все смешалось. Текст песни, играющей в плеере в тот момент, когда я увидела Муфлона, реплики людей, странный ребенок, незнамо с чего уставившийся на меня, ругательные слова, в которые выплескивалось мое раздражение на пассажиров злосчастного троллейбуса и мысли о Голосе. Все это сливалось в мерный гул, заволакивающий сознание. Такого со мной еще не бывало, во всяком случае, здесь, в Пустоши.
– Кажется, ты запуталась.
От неожиданности я чуть не подпрыгнула и так резко обернулась, что свалилась с камня и плюхнулась на песок. Вскочить на ноги мне и в голову не пришло, так сильны были изумление и страх. В горле мгновенно пересохло, сердце бешено забилось.
Передо мной стоял человек в белых одеждах.
Впрочем, теперь его можно описать поподробнее. Длинные волосы, спадающие до самого пояса, оказывается, не черного, а темно-синего цвета. В карих глазах читалась насмешка, но не ехидная, как у Мефистофеля. Скорее, снисходительная. Свободное белое одеяние было таким длинным, что опускалось на землю, длинные же рукава полностью скрывали кисти рук. Возраст его не поддавался определению, захочешь – можно дать пятнадцать, захочешь – все тридцать. В целом облик его был необычным и возвышенным; особенно лицо, на котором оставило свой след ощущение власти – чувствовалось, что этот человек привык, чтобы ему подчинялись.
Сказать, что мне стало не по себе – значит, не сказать ничего. Даже теперь, когда он находился почти вплотную, этот человек (человек ли?) внушал суеверный ужас. Его непередаваемо возвышенный вид поневоле заставлял сравнивать его с каким-нибудь божеством или ангелом, хотя вообще-то я не имею привычки думать о подобном.
– Кто ты? – сделав над собой усилие, спросила я. Надо ведь узнать для начала, кто передо мной.
– Тот, кому лучше не задавать подобных вопросов. Для тебя я – Авторитет.
Тип второй, Таинственный Благодетель, свято чтущий законы своей обители. Все бы ничего, только вот благо – понятие, как известно, растяжимое.
– Понятно, – на всякий случай кивнула я, не без труда поднялась на ноги и, с некоторой опаской обойдя новоявленного Авторитета, снова села на камень.
Он не сводил с меня своего взгляда – чуть насмешливого, но при этом ласкового и одновременно вызывающего не самые лучшие эмоции, вплоть до страха. Нет, я совсем не боялась, что он вдруг может наброситься на меня и свернуть мне шею, глупо было даже думать об этом. В нем таилась сила куда большая, чтобы направлять ее против одного-единственного человека. Пожалуй, это было главное его отличие от Мефистофеля, который, как достойный представитель рода Негодяев и Эгоистов, не лишен мелочности.
– Итак, ты запуталась, – мягко проговорил Авторитет.
– Да, – я предпочла за лучшее снова ответить односложно.
– И в чем же проблема?
Спросил он это с таким видом и таким голосом, что в конец его фразы прямо-таки напрашивалось обращение «дочь моя».
– Я подумала о том, что хорошо бы найти Голос, но понятия не имею, где его искать, – ответила я, стараясь смотреть куда-нибудь мимо него.
– Зачем тебе Голос, если у тебя есть Мефистофель? – в голосе Авторитета неожиданно прозвучал все уничтожающий сарказм.
Я неожиданно даже для себя съежилась: черт возьми, мне стало стыдно.
– Да-да, – продолжал Авторитет, явно видя меня насквозь. – Оказавшись на распутье, ты замерла на одном месте, в котором ничего нет, – он сделал широкий жест, указывая на Пустошь. – Конечно, как бы ты ни пыталась себя убедить, что все идет, как должно идти, ты все равно прислушиваешься к тому, что говорит тебе Мефистофель. У проволоки – а ты, вне всякого сомнения, не что иное, как Проволока, – не может быть тех чувств, которые ты сейчас испытываешь. И уж тем более в Проволоке не может быть бесполезной злобы.
– То есть, я уже не Проволока?
– Почему же? Проволока. На всех порах стремящаяся к тому, чтобы стать таким же негодяем и эгоистом, как Мефистофель.
– Неправда.
– Правда. То, что ты этого не хочешь, совсем не значит, что ты к этому не приближаешься.
Тут он был прав. Похоже, этот мерзавец Мефистофель все-таки умудрился на меня повлиять. Но как мне было не согласиться с ним в некоторых моментах? Пусть он негодяй и эгоист, но ведь негодяи и эгоисты далеко не всегда заблуждаются.
До меня вновь донесся Вопль. Еле слышный, но я все равно вздрогнула.
– Вот и он, – Авторитет оглянулся через плечо и одарил пустынную даль полуулыбкой.
Я встала с камня и в упор посмотрела на него, отказываясь верить своим глазам. Мефистофель побаивался Муфлона, это было заметно. Он нервничал и беспокоился, чувствуя его присутствие, и, как сам говорил когда-то, предпочел бы не попадаться у него на пути. Но этот Авторитет… Господи, он был абсолютно спокоен. Хотя Муфлон, как ни крути, сейчас был далековато от него, мне показалось, что это отнюдь не спектакль, и, столкнись они лицом к лицу, Авторитет встретил бы его так же. Впору вцепиться в его длинные белые одежды и не отходить от него ни на шаг, объявить его своим ангелом-хранителем, только вот я не без оснований полагала, что защищать меня он не станет. Как я уже упоминала, до конкретного человека ему дела быть не может. Но тогда зачем он здесь…
Ознакомительная версия.
